— И не только с обменом. Лучше не рисковать, вдруг и в магазины подобный циркуляр разослали.
— Ничего страшного! Того, что мы уже наменяли, нам вполне хватит, чтобы благополучно существовать здесь еще хоть месяц, хоть два.
На том и порешили. Тем более, что осталось этих денежек всего три бумажки. Причем две из них имели серию «АЯ», а третья — «АТ».
Сережа, который по причине сравнительно низкой — всего лишь 38,2 — температуры вынырнул, наконец, из-за красной пелены и потому пребывал в великолепном расположении духа, с любопытством рассматривал мои покупки.
— В честь чего это? — спросил он, указывая на бутылку водки.
— Пить будем!
— Нет, я серьезно!
Надо же! Оказывается, предложение «об выпить» — совершенно несерьезно!
— Лечить тебя буду. Говорят, обтирание водкой хорошо снимает жар.
— Ага, ты меня будешь обтирать, а я буду все это слизывать, от усердия вспотею и мигом поправлюсь!
Похоже, что мой муж действительно чувствует себя значительно лучше!
— И сколько это удовольствие стоит по нынешним временам? — спросил он, рассматривая этикетку.
— Сто пять рублей, — ответила я и подумала, что в лужу возле Черного озера выбросила почти пол-ящика водки.
Что-то голова сильно кружится. Да и соображаю с трудом. Я взяла градусник. 37,6! Только этого не хватало! Я просто не имею права болеть! Потихоньку, чтобы никто из мужчин не увидел, я стряхнула столбик и спрятала термометр. И также втихаря слопала горсть шариков аскорбиновой кислоты, заедая антибиотиками. Только бы не свалиться!
24. Если видишь в небе люк — не волнуйся, это — глюк!
Хорошее дело — аскорбинка! Я ухитрилась не заболеть, даже температура держалась в пределах нормы. Только кашель стал донимать. Ну да это ладно, подумала я, ничего страшного. Сережа уже вот-вот поправится, так что нужно было искать продукты для похода, и я в который уже раз отправилась на рынок.
Хорошее дело — лето! Так мало знакомых торчит в Минске! А если кого и увидишь, то всегда можно вовремя удрать. И пусть даже потом говорят, что Горбачевская совсем зазналась, не здоровается. Это пережить можно будет.
Так думала я, возвращаясь с базара и едва не наткнувшись Веронику, с которой как раз в то самое время, в 92-м году, вместе работала в НИИ.
Вдруг что-то произошло с моими глазами. Словно какая-то пелена стала их застилать. Изображение потеряло резкость, будто смотришь под водой. Звуки доносятся как через стену или ватные шарики в ушах. Что еще за ерунда такая! Неужели это простуда так на меня действует?
