– Зачем? – искренне недоумевал Хильдебрандт. – Ведь я же заменяю его.
– Куда он обычно отправляется? – настаивал Судзуки, пораженный такой беззаботностью.
– В горы, – уклончиво ответил инспектор. – Подышать горным воздухом. Иногда в сторону Италии, иногда Лихтенштейна.
– Нельзя ли передать ему сообщение? – спросил Судзуки.
– Какое?
– Попросить его, например, срочно позвонить тетке или кузине.
– Зачем?
– Можно, например, сообщить, что дедушка болен или бабушка при смерти.
– У нас не принято шутить с такими вещами, – серьезно заявил инспектор. – Я никогда не возьму на себя такую ответственность…
– Ладно, – отрезал японец, – я сам возьму на себя эту ответственность. До свидания, месье.
Пораженный тоном Судзуки, инспектор окликнул его:
– Вы действительно считаете, что Зайдеру угрожает опасность?
– Уик-энд – идеальное время, чтобы убрать комиссара. В будни его слишком хорошо охраняют.
– Я попробую отправить сообщение, – пообещал Хильдебрандт. – А если мне удастся связаться с ним по телефону, что мне ему передать?
– Скажите, чтобы он забаррикадировался в ближайшем отеле и ждал подкрепления.
– Какого подкрепления? – поинтересовался доброжелательный инспектор, который никак не поспевал за событиями.
– Подкрепление, которое вы ему отправите. Например, двух вооруженных людей, которые проводят его до дома.
– Вы меня просите о вещах…
– Непривычных, я понимаю. Тем не менее сделайте это и не теряйте времени.
– Хорошо, я подумаю над этим, – пообещал Хильдебрандт, провожая своего странного посетителя.
Каждую субботу Зайдер уезжал с женой в «фольксвагене» на штурм горного хребта или перевала. Он любил возвращаться в дикое место, ставшее знакомым, испытывая при этом ощущение, что приручил его.
Госпожа Зайдер была женщиной немногословной. Раздавшаяся в ширину и лишенная обаяния, она имела типичный для уроженцев гор меланхолический характер, которые чувствуют себя в городах, как в изгнании.
Они прожили вместе двадцать лет, но комиссар никогда не посвящал жену в свои дела. Впрочем, Марта Зайдер и сама не проявляла к этому большого интереса.
Смерть Вилмута пробила первую брешь в толстой стене, воздвигнутой комиссаром между своей профессиональной и личной жизнью.
«Фольксваген» легко взбирался по извилистой дороге. Спокойно, как бы между прочим, полицейский обронил:
– Такое впечатление, что нас преследуют.
Две машины ехали за комиссаром на почтительном расстоянии. Он вспомнил о предостережении Судзуки.
