Весной и летом ряпушка всегда куда-то исчезала. Но вот заряжали ледяные дожди, кипело озеро под хлестким северным ветром, и с глухим тяжелым рокотом крушила прибрежные камни тупая осенняя волна. Вместо пены и брызг она швыряла на берег комья сырых листьев, измочаленных ветром стеблей тростника и набухшие бочечки кувшинок.
Иногда волна ненадолго уходила, и озеро испуганно стихало перед ночным морозом. Мороз являлся тут же, покрывал камни толстой ледяной коркой и запекал остатки тростника, обрывки листьев и бочечки кувшинок в мерзлые крутые валы.
Эти валы тянулись вдоль всего берега как раз по тому месту, куда дальше всего выбегала волна, и, наверное, поэтому они казались мне главным, ударным редутом зимы – сюда зима уже выбиралась из озера, и отсюда с новым северным ветром и новыми ледяными волнами она пойдет дальше вслед за очередным шквалом.
После ледяного шквала я всегда с большим трудом отводил от берега лодку. Вода, попавшая в нее, конечно, замерзала за ночь и оставалась на дне мутной тяжелой льдиной. Корма и бок, подставленные шквалу, как и прибрежные камни, оплывали застывшей водой, и лодка тогда больше походила на глыбу льда, чем на ладную рыбацкую посудину.
Но когда лодку все-таки удавалось столкнуть на воду, а потом в наступившем затишье удавалось добраться к дальним островам, я всегда мог ожидать встречу с ряпушкой…
У островов ряпушка метала икру; метала глубокой осенью, под самую зиму… Мерзли сети рыбаков, лицо приходилось отворачивать от острого режущего ветра, коченели руки, перебиравшие снасть. Но ряпушка удивительно спокойно чувствовала себя в это непогожее время. Рыбаки поднимали в лодки маленьких узеньких рыбешек, и они светло и весело, как только что отчеканенный металл, серебрились даже через густое месиво ветра, дождя, снега и ледяных волн.
Увы, поймать ряпушку можно было только самоловной снастью, а потому мои встречи с этой рыбкой проходили лишь на тонях рыболовецких бригад…
Шквалы и непогоды, что приносила с собой поздняя осень, обычно всегда стихали перед самой зимой. Ветер вдруг обрывался, не на ночь, не на полдня, а на сутки, а то и на другие. Каждые сутки рождались теперь в тишине под яркими и близкими звездами-снежинками. Теперь каждое утро приносило новый ледок у берега и нетерпеливое ожидание еще одного замечательного события на нашем озере.
Теперь, перед скорым ледоставом, я всегда ждал сига…
Я не знаю, с кем сравнить эту необыкновенную рыбу, которую природа подарила северным озерам и рекам. В ней все было для меня тайной: и ранние весенние встречи у рыбацкой проруби, и неожиданное появление неуловимых стай в нашем мелком илистом заливе в самом начале мая, и такое же неожиданное их исчезновение с мая по октябрь, и, конечно, новый, почти зимний визит сига перед самым ледоставом…
