Наутро, выпив две чашки крепкого кофе, Эрин позвонила матери в Сан-Диего.
– Спорим, не угадаешь, зачем я звоню? – И щебечущим голосом сообщила о своем решении.
Мать не одобрила его. Это дурной тон – зарабатывать на жизнь подобным способом, пусть даже и недолго, сказала она. Стрип-бар – не то место, где можно подцепить действительно стоящего парня.
– Заработать там можно, – сказала Эрин, – и, по-моему, у меня получится.
– Это с твоими-то прыщиками? – высокомерно изрекла мать.
Скромные размеры бюста Эрин являлись постоянным предметом беспокойства этой почтенной дамы. Сама она трижды прибегала к помощи специалистов по усовершенствованию прелестей, дарованных женщинам матерью-природой, и считала, что хирургическое вмешательство увеличит шансы Эрин на поимку подходящей добычи. Своего бывшего зятя, Дэррела Гранта, она всегда считала недотепой: может ли выйти толк из человека, отдающего предпочтение женщинам с маленькой грудью? По ее мнению, существовала некая математическая взаимосвязь между размерами бюста женщины и финансовыми возможностями ее поклонников.
На презрительное замечание матери Эрин ответила, что вполне удовлетворена тем, что имеет, и надеется на успех.
– Ну-ну, – скептически произнесла мать. – Надежда, конечно, умирает последней, но очень скоро ты сама увидишь, кто там получает больше чаевых. Девица с самыми большими буферами, вот кто!
Однако она ошиблась. Ее дочь была прирожденной танцовщицей.
* * *
Эрин даже вздрогнула, внезапно обнаружив на автомобильной стоянке заведения дожидавшегося ее Джерри Киллиана. Вручив ей букет чайных роз и изящную коробочку, в которой оказалось бриллиантовое колье, он торжественно объявил Эрин, что любит ее больше жизни.
– Неужели? – невольно улыбнулась она, выслушав это признание.
– Да! Знаете, я просто голову потерял...
– Я заметила.
– Это от любви, Эрин.
– Но вы же совсем не знаете меня, – возразила она. – Если вы и правда влюбились, то не в меня, а в то, как я танцую. Ну и, наверное, сыграл свою роль тот факт, что я делаю это в чем мать родила.
Лицо Киллиана исказилось, словно от боли.
– Что вы говорите! Да я любил бы вас точно так же, если бы вы служили кассиршей в каком-нибудь банке.
– И представала перед вами одетой?
– Да хоть завернутой в картофельный мешок!
После этих пылких слов Эрин согласилась принять розы, но колье взять так и не пожелала. Отперев дверцу своей машины, она положила букет на переднее сиденье и снова повернулась к своему собеседнику.
