– Кажется, на кухне, – всполошилась Зинка.
– Сиди, сам проверю, – буркнул муж, поспешно надевая валенки. – Опять местные пацаны балуют, – бросил он на ходу и скрылся.
Не успел Михаил открыть дверь на улицу, кто-то набросил ему на шею петлю и выволок во двор.
– Привет, дядя, – полная луна осветила двух прилично одетых молодых людей.
– Вы чего, братцы, – прохрипел перепуганный Михаил, лежа на снегу.
– Дядя Миша? – уточнил Сутулый.
– Я, – он попытался подняться, но Диксон поддернул веревку, которая сдавила шею и вернула в прежнее, унизительное положение.
– Лежать, – приказной тон не предвещал ничего хорошего.
– Холодно, братки, – взмолился Казаков, хватая ртом воздух.
– Холодно? Посмотри, какой нежный, – усмехнулся Марат, обращаясь к напарнику. – Ладно, вставай, только медленно, без фокусов, не то придушу, как щенка.
– Что вы от меня хотите? – спросил Михаил, когда поднялся, трясясь от холода и страха одновременно. – Кто вы?
– Можешь называть нас тимуровцами, – блеснул остроумием Павел.
– В сарае свет есть? – строго спросил другой.
– Свечка, – пролепетал пленник в собственном дворе. – Только спички в доме.
– Не переживай, спички у нас свои найдутся. Двигай потихоньку к сараю, а то самим околеть недолго на таком морозе, – приказал Сайфутдинов.
Ровный огонек свечи тускло осветил помещение: засыпанный уголь в одном углу, аккуратно сложенная поленица дров – в другом и деревянные стеллажи со всевозможными плотницкими инструментами. В центре сарая высвечивался люк в погреб, на котором лежал огромный чурбак для колки дров.
– Раздевайся, – предложил Сутулый ровным голосом.
– Миленькие вы мои, я же околею.
Удар в солнечное сплетение прервал его причитания. Согнувшись в три погибели и превозмогая адскую боль, он начал раздеваться.
– Достаточно, – сказал Диксон, когда мужик остался в одних трусах.
Павел зашел за спину обнаженному и связал руки. Только после этого Марат снял петлю, высвободив шею.
– Теперь побеседуем, но запомни, вздумаешь убежать, поймаем и привяжем к лестнице в погребе. Пока домашние очухаются, пока найдут – окоченеешь, – предупредил Диксон.
Михаил закивал головой, ему не терпелось узнать причину такого скотского с ним обращения. В том, что над ним издеваются неспроста, он не сомневался.
– Братья, сестры имеются? – повел допрос Диксон, как заправский следователь.
– Имеются, – с готовностью ответил Михаил, преданно уставившись на Марата и переминаясь с ноги на ногу. Брат Костик, младшая сестра Аня, но она в Москве.
