– Кстати, за что парень срок мотает?
– За убийство, – просвятил собеседника Мирошниченко. – Родного отца на тот свет отправил.
– Ого, – удивился Марат. – Не промах юноша, только слишком горяч. Не было у дурня хороших учителей.
– Вот ты и займись его воспитанием, – уцепился за последние слова отрядный. – Передай ему опыт, который тебе передал Сутулый…
Время от времени Сутулый и Диксон совершали преступления: кражи, грабежи в районе, в котором находилась их колония, по наводке отрядного. Местной милиции и в голову не приходило искать преступников среди осужденных. Сутулый сколотил солидный капитал к освобождению, в немалой степени обогатив и некоторых офицеров внутренних войск. Теперь, оставшись один, Диксон не очень торопился найти себе подельника, рассчитывая протянуть до освобождения – ему осталось восемь месяцев. Он прекрасно знал, что если схватят с поличным, офицеры вывернутся, а ему, вдобавок ко всему, припаяют еще срок за побег. Но сегодня Мирошниченко недвусмысленно намекнул, что если он и дальше будет тянуть кота за хвост, то его переведут к взрослым.
– Придется еще пару раз рискнуть, – думал Марат, лежа на своей койке нижнего яруса в углу барака. – А-а-а, будь, что будет, попробую этого новенького, – окончательно решил он, перевернулся на бок и закрыл глаза…
Алексей вернулся из карцера озлобленным, но не сломленным.
– Пусть лучше прибьют, но в шестерках ходить не собираюсь, – убеждал он сам себя.
Казаков, не реагируя на язвительные реплики осужденных, прошел к своему месту, взял полотенце с мылом и отправился умываться.
Холодная вода охлаждала пыл и снимала усталость. Он намылил голову и засунул ее под кран, от холода захватывало дух, но ему нравилось такое состояние. Алексей кряхтел и фыркал от удовольствия.
– Ты посмотри, как его разморило? – долетел до него голос Урюка.
– Крещение пошло на пользу, – поддержал кореша Тихоня, ехидно улыбаясь.
Алексей смахнул воду с лица и повернулся к досаждавшим ему подросткам.
– Что рана уже затянулась и можешь свободно сидеть? – съехидничал Урюк.
– А то повторим, в воспитательных целях, – добавил Тихоня.
– Если я вам позволю, – начинал заводиться Казаков.
Взаимный обмен уколами закончился и подростки уже приготовились к драке. Алексей отскочил к стене и встал в стойку, готовый к отражению нападающих. Он был безоружен, в то время, как в руке одного из противников блеснуло лезвие ножа.
Тихоня махнул ножом перед самым носом Алексея и тот еле-еле успел отклониться, наткнувшись на кулак Урюка. Алексей, не отвечая на удары, все-таки умудрился поймать руку Тихони с ножом и дернул ее на себя, переместившись в сторону. Тихоня врезался в стену и тут же получил удар локтем в переносицу. Казаков повернулся к Урюку, но к тому подоспел на помощь Сотник, который дежурил во время первого появления Алексея в бараке. Опять численное преимущество было на стороне противников, еще и Тихоня очухался, его недоброжелательный взгляд явно намекал новичку, чтоб тот на пощаду не рассчитывал. На Казакова набросились одновременно с трех сторон. Пинками и тычками свалили на пол и беспощадно избивали. Он, как мог, прикрывался, терпел, но и прощения не просил.
