– Мой сын невиновен.
– Надеюсь. Я бы даже сказал: верю. Видите, я с вами откровенен.
– Что мне за дело до этого?
– Все говорит о том, что Жак Данблез невиновен ни в одном из приписываемых ему преступлений. Мне кажется, господин Данблез, что вы должны помочь нам или, если хотите, разрешить нам помогать вам. Оставьте этот враждебный тон и давайте поговорим по-дружески.
Старик колебался. После долгого размышления он сказал:
– Хорошо.
Данблез сел, заложил ногу на ногу и снова спрятал руки в рукава пальто.
– Вы сказали, – голос его звучал холодно и сухо, – что мой сын невиновен. Почему же следователь придерживается иного мнения?
– Вы не хуже меня знаете, что полиция должна найти виновного. За неимением лучшего арестовали Жака Данблеза. Его отпустят, как только отыщут истинного убийцу.
– Но вы говорите, что Жак невиновен, а полиция, кажется, пришла к другому убеждению. Значит, у них есть основания так считать.
– Нет.
– То есть?
– Пока что ваш сын – только обвиняемый, и мы имеем право обсудить все спорные пункты обвинения. Итак, в чем оно состоит? Следователь подозревает Жака Данблеза в убийстве сенатора, его дочери и неизвестного мужчины – полиция условно именует его англосаксом, – труп которого был обнаружен в кабинете Пуаврье. На какие доказательства опирается обвинение? На то, что англосакс убит из браунинга.
– Но следователь уверен, что Жак убил еще и капитана де Лиманду! Около его трупа найден браунинг Жака…
– О капитане мы еще поговорим. Но неужели из того, что некто был убит выстрелом из браунинга, следует, что все убитые являются жертвами этого преступника? Известно только, что в англосакса стреляли из браунинга. Самого оружия никто не видел.
– А сенатор и мадам де Шан?
– Они убиты из другого револьвера. При чем здесь Жак Данблез? Неужели он явился на виллу с тремя револьверами?
– А что он делал в ночь убийства?
– То, что хотел.
– Но почему он молчит?
– Это его дело.
– Утверждают, что Жак убил сенатора и его дочь, чтобы завладеть своими письмами.
– Ради какой-то интрижки с актрисой устраивать бойню? Он же не сумасшедший!
– Но послушайте, – не унимался Ренэ Данблез, – что касается убийства капитана де Лиманду, то здесь следствие располагает неопровержимой уликой: возле трупа найден браунинг Жака!
– Это не доказательство, – холодно сказал Дальтон. – Оно опровергается сосновой иголкой.
– Сосновой иголкой? – Озадаченно переспросил старик.
– Да. Установлено, что вашего сына не было дома с десяти до двенадцати часов ночи в вечер убийства. Следователь утверждает, что он отправился убивать капитана де Лиманду. Возможно ли это? Господин Жиру считает, что незачем задумываться над возможностью по-разному истолковывать тот или иной факт, когда факт налицо. Факты не подлежат обсуждению, их только констатируют. А факты таковы: в спальне капитана де Лиманду, убитого тремя выстрелами, обнаружен браунинг Жака Данблеза. По мнению следователя, это доказывает виновность последнего. Логика провинциального полицейского! Жиру пристрастен. Я исхожу из обратного: факт не может иметь места, когда он невозможен. Господин Данблез, ваш сын не убивал капитана де Лиманду по той простой причине, что он не был в его доме в Бри.
