– Прекрасно, – сказал Дальтон, – а я попытаюсь уснуть. Наблюдай за дорогой. Даже если ничего не случится, в полночь разбуди меня.
Он растянулся на траве и вскоре заснул. Я не шевелился. Примерно через час на дороге появился сгорбленный старик в рваной одежде. Он остановился перед домом, сел у стены, вытащил что-то из мешка – очевидно, хлеб, – и принялся есть. Затем устроился поудобнее и задремал.
Я добросовестно следил за ним, не думая будить Поля. Зачем? Чтобы сообщить ему, что возле дома, под открытым небом, спит бродяга?
Было очень тихо. Даже ветерок утих. Бесполезное бдение начало раздражать меня. Я уже жалел, что согласился на роль ночного сторожа. Как хорошо сейчас оказаться дома, в своей спальне!
Не успел я подумать об этом, как вдалеке послышался конский топот. Наверное, это возвращается Жак Данблез. Я достал часы. Без десяти двенадцать. Пора будить Дальтона!
Он тут же проснулся и хотел что-то сказать, но я приложил палец к губам и прошептал:
– Тише, у стены какой-то бродяга!
Поль поднялся и выглянул из-за кустов. В этот миг на дороге показался всадник. Остановившись перед домом, он спешился, тихо открыл калитку и ввел лошадь во двор. Калитка бесшумно закрылась.
Мы ждали. Как и два часа назад, послышался стук захлопнувшейся двери. И тут бродяга поднялся с земли, подошел к калитке, оглянулся, ухватился за прутья и полез во двор.
Рядом со мной зашуршала трава. Дальтон бросился через дорогу, схватил бродягу за ноги и рванул вниз изо всех сил. Тот разжал руки, испустив приглушенный крик. Через секунду Поль уже вязал его, вязал с поразительной ловкостью. Нахлобучил бродяге на голову его мешок и скрутил руки и ноги веревкой. Сделал он это так быстро, что я едва успел подбежать.
Когда бродяга понял, что всякое сопротивление бессмысленно, Поль взял его под мышки, а я за ноги, и мы перенесли его в кусты. Управившись с ним, Дальтон потащил меня на дорогу и прошептал:
– Идем.
Мы подошли к калитке. Он взялся за прутья и легко перелез через нее. Я последовал за ним.
В доме было темно. Поль, пригнувшись, подкрался к конюшне. Большая деревянная дверь в нее была закрыта на засов – вот объяснение того стука, который мы слышали.
Я следовал за своим другом. Дальтон долго возился с засовом. Наконец мы вошли. Я стоял в полной темноте, стараясь понять, зачем мы пришли сюда. Поль зажег электрический фонарик и подошел к стойлу, в котором лошадь жевала сено.
Это была чудесная кобыла арабских кровей. Я приблизился. Она была мокра от пота, ноги дрожали.
