Наконец палач отрубил Куку голову и по указанию шерифа показал ее толпе, объявив, что это голова Питера Кука, преступника и предателя. Так закончилось это ужасное, кровавое утро.
Мы наняли карету и из Тайберна поехали к Ньютону домой обедать, где миссис Роджерс, домоправительница, приготовила курицу. Жестокое зрелище никак не повлияло на аппетит Ньютона, а мне совсем не хотелось есть: перед глазами стояли кровавые внутренности, зажатые в руке палача.
– По моему мнению, закон не должен быть столь суровым, – заявил я.– Почему фальшивомонетчику выносится такой же приговор, что и преступнику, покушающемуся на жизнь короля?
– Оба преступления наносят огромный вред управлению государством, – ответил Ньютон.– На самом деле можно даже поспорить, ухудшится ли положение в стране с убийством короля: в Древнем Риме преторианцы убивали своих императоров с такой же легкостью, с какой мальчик расправляется с мухой. Но вот если деньги теряют надежность, то страна не может процветать, она обречена на гибель. Впрочем, не нам решать вопрос о справедливости наказания. Это дело судов. И парламента.
– Я бы предпочел, чтобы меня убили в постели, чем подвергли такому наказанию.
– Тем не менее всегда лучше быть казненным, чем убитым, поскольку приговоренный человек получает возможность примириться с Всемогущим Богом.
– Скажите это Питеру Куку, – возразил я.– Мне кажется, он выбрал бы быстрый конец, в надежде на справедливый Божий суд впоследствии.
Дождливая мрачная погода ноября сменилась жестокими заморозками в начале декабря и совпала со слухами о высадке французов в Ирландии. Мой наставник и я провели все утро в кабинете, который находился рядом с башней Байворд, над входом в Монетный двор. Как и повсюду в Тауэре, здесь было сыро, и даже огонь в камине не мог справиться с холодом. В результате мне никак не удавалось избавиться от мучительного кашля. Часто наши документы настолько пропитывались влагой, что мне приходилось сушить их возле огня.
В кабинете имелось несколько удобных кресел, два или три письменных стола, полки и стул-клозет. Одно окно выходило на Минт-стрит, а другое – на крепостной ров, куда мы выливали содержимое горшка. Ров достигал десяти футов в глубину и тридцати футов в ширину, и в старые времена в нем жили змеи и крокодилы из Королевского зверинца.
В то утро двое чистильщиков, получивших лицензию от лорда-лейтенанта (все, что попадало в ров, считалось собственностью Тауэра, то есть лорда-лейтенанта), волочили драгу по грязному дну рва. Мы не обращали на них особого внимания, поскольку в тот момент нас занимали слухи о фальшивомонетчиках, сумевших наладить производство золотых гиней. Эти сведения поступили от Хэмфри Холла, одного из многочисленных информаторов Ньютона, человека надежного и неглупого. Но вскоре до нас дошла новость, что изо рва выудили человеческое тело, причем его вид вызывает подозрения, что совершено убийство, так как к связанным ногам несчастного прикреплен груз.
