- Да! - проскрежетал он. Глаза его горели мстительным огнем. - Кризис капитализма уже близок! Пусть он запоздал веков примерно на семь, однако наконец настало время восстановления диктатуры рабочего класса и возрождения пролетариата! А твой дружок, Абдул аль-Мацумото, сыграет ключевую роль в окончательном подъеме классового самосознания, удобрив почву Олимпа кровью тысяч девственниц, а затем коронует себя в качестве Большого Брата и установит террор, который…
К несчастью, мне так и не удалось узнать, что возглавляемый ибн-Секирбашкой революционный комитет намеревался предпринять дальше, поскольку нас прервали сразу двое: во-первых, Лора, которая вытянула вперед свою изящную ручку и с ног до головы обрызгала визиря лосьоном после бритья; а во-вторых, Джереми.
Здесь следует заметить, что гарем - отнюдь не то место, где атмосфера пропитана тестостероном. Я, старый холостяк сквиши, разумеется не в счет. Старина Эджи был явно hors de combat
[4] или, скорее, занимался combat des whores
[5] (уж простите за каламбур), да и Тостер был, в некотором роде, уже занят - изучением конических деталей вместе с роботессой, за которой гонялся чуть раньше. Но кроме меня и ибн-Секирбашки (а еще, возможно, Абдула, хотя у него явно были не все дома из-за этой штуковины, прилепленной к голове), они были единственными существами здесь, которых можно назвать самцами, хотя бы с натяжкой.
Джереми же последние несколько дней провел в зловонном и мрачном уединении. К тому же (не хотелось бы заострять на этом внимание, но все же) он пребывал в том состоянии гона, в котором мамонт люто ненавидит всех существ мужского пола просто потому, что устройство Вселенной становится вдруг кристально ясным и его цель в жизни… Что ж, Эджстар и Тоудсворт достигли ее первыми, хотя и без трубных воплей и других проявлений агрессии. В общем, думаю, вы поняли, что я имел в виду. Других мелких млекопитающих мужского пола поблизости не оказалось, однако Джереми прекрасно знал, кто его главный враг, и испытывал непреодолимое желание утвердить свое мужское превосходство, прежде чем отправляться на поиски подходящей самки. И, что еще важнее, существовал совершенно конкретный запах, который в результате длительного взаимного общения вызывал у него самые враждебные ассоциации. А именно: враг должен был пахнуть мной. Но я был с ног до головы закутан в черный саван, в то время как ибн-Секирбашку только что обрызгали моим любимым одеколоном. А Джереми, что бы там про него ни говорили, соображал быстро.
