25
Вика взволнована публикацией о Максе больше моего. Нет, бандитов ей не жалко. Другое ее заботит.
— А что, если Корина успели допросить, а? Если он перед смертью все выложил? Тебя упомянул?
— Тогда за мной бы пришли раньше, чем эта статья появилась в газете.
— У них своя логика. Может, они уже следят за тобой, за каждым твоим шагом.
— Намек понял. Чтобы не поставить под подозрение тебя, нам больше нельзя встречаться, да?
— Костик, у тебя иногда получаются дурацкие шутки.
— Прости. Иногда получаются. — Вика в общем-то все говорит правильно, но я не ощущаю тревоги. До сих пор я верил своему внутреннему голосу, и он меня не подводил. — Я от счастья дурею. За Настей теперь некому охотиться: Санек и Блин на это неспособны. Можно девчонку выпускать.
— Я ей учебники достала, — вроде бы соглашаясь со мной, говорит Вика. Она фанатка: зубрит, головы не поднимает. Вчера, кстати, первый экзамен сдала, на четверку. Я ей платье свое давала. Мы, оказывается, один размер носим. Она такая хорошенькая в этом платье!
— Это ты к чему? Что из нас хорошая пара получится?
Вика молчит, но я чувствую, что именно это она и имеет в виду.
— Я перед Настей теперь чист, понимаешь? Освободил ее, что еще надо? Компенсировать моральные издержки?
— А хотя бы и так! У нее, может, на всю жизнь останутся в памяти те дни, когда она к трубе была прикована.
— Если так, то я вовеки не искуплю своей вины.
— А ты думал, так легко зачеркивать то, что было?
Мы впервые с Викой говорим на таких тонах. Это похоже на ссору. Я сдаюсь.
— Что ты предлагаешь?
— Помогать девочке столько, сколько мы можем.
— Вика, — говорю я. — Ты святая.
— Не издевайся, пожалуйста.
— И не думаю, — целую ее руку. — Я люблю тебя, честное слово.
Она зарывается пальчиками в мой чуб.
— Я старая. Наши отношения — это ненадолго и несерьезно. Рассеются тучи, ты хорошенько рассмотришь меня и уйдешь. Пока же нас только невезуха объединяет.
— Тучи рассеются не скоро. Мы успеем жизнь прожить…
26
А газеты, оказывается, читаю не только я.
Поздно вечером, когда уже собрался уходить домой, меня пригласил на пару слов Федор Савельевич.
— Позавчера статеечка одна была, любопытная, скажу тебе, статеечка. Сахар в чай бросать?
Я протестующе мотнул головой.
— Так вот, мужики по пьяни ножом друг друга поширяли, читал, нет?
— Сейчас столько об этом пишут. — Я почувствовал, как плохо мне удается выговаривать эти слова спокойно.
— Да, много. Вот и тут. Максимов, Корин… — Он испытующе посмотрел на меня. — Ты не знал их случайно?
