Она подняла голову.
— Ты плачешь?!
— Кажется, да. — Он попытался отвернуться.
— Но почему?
— Сам не пойму. Даже там это случалось всего раз или два.
— Значит, ты наш. — Аллочка снова прижалась к его руке. На этот раз губами. — Я точно знаю: чужие плакать не умеют. Выходит, ты не чужой…
* * *
Они лежали, легко уместившись на кровати-полуторке, цепко обвив друг друга руками и ногами. Аллочка целовала его грудь, шептала на ухо смешную чепуху. Вадим отвечал, не думая. Мозг в эти минуты ему был без надобности.
— Когда ты дрался, ты был похож на Ричарда Гира.
— Это еще кто такой?
— Мой люимый американский артист.
— Значит, теперь и я угодил в любимые?
— Угодил, — она игриво лизнула его в губы. — А еще ты уникальный мужчина. Честно, честно!
— В каком смысле — уникальный?
— Видишь ли, в народе давно замечено: женщины принимают сначала ванну, потом мужчину. У последнего в лучшем случае — все наоборот, в худшем — ванна вовсе отсутствует. Знаковое отличие, правда? Мы хотим стать чистыми ДЛЯ вас, а вы спешите к чистоте ПОСЛЕ нас.
— Но ведь я первым отправился в душ.
— Потому я и назвала тебя уникальным. Ты не гонишься за деньгами, спишь на скрипучей кровати, питаешься кашей с сухарями и даже лечишь совершенно по-своему.
— Честно говоря, не по-своему. Многое из моих методик заимствовано у Бори Воздвиженова.
— Какого еще Бори?
— Был такой замечательный врач.
— Почему был? Он что, умер?
— Хмм… Можно сказать и так. Но он и в самом деле был замечательным человеком. Чуть ли не в одиночку пытался спасти мир — воевал с таймерными болезнями, выводил грибные споры, пытался замедлить ураганное старение. — Вадим улыбнулся своим мыслям. — Кто знает, может, часть его души переселилась теперь в меня.
Аллочка прижалась к нему крепче.
— Я слышала, такое бывает. Индусы называют это реинкарнацией.
Дымов кивнул.
— Помню. Кажется, Толстой тоже ощущал в себе умершего Паскаля. А Цветаева — умершую за семь лет до ее рождения Марину Башкирцеву.
— А ты? Кого ощущаешь в себе ты?
— Сейчас я ощущаю в себе маленькую смышленую девочку, которая почему-то решила подружиться со стариком.
— И вовсе не стариком! — Аллочка погладила его по лицу. — А если и стариком, то довольно бодрым для своих лет.
— Что ж, и на том спасибо.
— Лучше расскажи, где ты жил. Что это была за планета?
— Ты не поверишь, но это была все та же Земля. И даже город был, по-моему, такой же. Разве что назывался не Екатеринбургом, а Воскресенском.
— И континенты были такие же?
