Нет, все равно куму я не доверял.
Но у меня не было выбора. И я без особых раздумий принял его предложение, которое заключалось в следующем:
Выйдя из этого кабинета, я на первое время переводился из ШИЗО в БУР, а отсидев там три месяца, возвращался в свой отряд. В свою «спальню». На свою панцирную кровать. И мне втихаря списывались все мои прегрешения. Крайним оказывался покойный Блондин, а для меня все оставалось по-старому. Разве за исключением того, что теперь я уже не смог бы по расконвойке спокойно разгуливать по поселку. Доверия ко мне не осталось, а если уж надо будет идти в больницу к Кристине или к ней в гости, то – извините, Константин Александрович, – исключительно под конвоем. И за все эти уступки со стороны мусоров я был обязан, как и прежде, нянькаться с племянницей кума, облегчать ей кумары, следить за тем, чтобы девчонка не наделала глупостей. Короче, выступать в роли домашнего врача при одном-единственном пациенте, совмещая эту роль еще и с обязанностями гувернера.
– И когда я должен отправляться к вашей племяшке в больницу? – поинтересовался я, как только кум закончил излагать мне условия нашего соглашения.
– Прямо сейчас, – обрадовался он. – Так ты согласен?
– Куда мне деваться? Только куда я такой? – Я бросил многозначительный взгляд на свою ущербную ногу.
– А за это не беспокойся. Отвезу в лучшем виде. – Кум вылез из-за стола, открыл стенной шкафчик и извлек оттуда электрический чайник, банку растворимого кофе и объемистый пакет с бутербродами. – А Кристине скажи, что не заходил к ней потому, что повредил на лесобирже ногу. Впрочем, увидит тебя на костылях, о том и подумает. И ни про какие другие приключения ни слова, пожалуйста.
– Я разве дурак?
– Да конечно, я и не думаю… Садись-ка, Разин, перекуси. И не стесняйся. Хоть это и в западло, а ты весь – сплошное понятие. Но ведь ел же и раньше. Так и сейчас не побрезгуй…
Я сидел за коротким столом для совещаний, удобно пристроив больную ногу на костыле, внимательно наблюдал за тем, как кум разливает по большим кружкам ароматный дымящийся кофе, и размышлял о том, как же я изголодался за последние дни. Ведь последний раз ел в компании Кости Араба и покойного ныне Блондина в утро накануне побега. Как давно это было? Четверо суток назад? Да, и даже чуточку больше. А потом не держал во рту и хлебной крошки. Не было аппетита. И вот ведь прорезался. Долбил мозги ужасающий депрессняк. И вот ведь куда-то исчез. Совсем не хотелось жить дальше. А теперь… Нет, дорогой кум, мы с тобой еще повоюем. Наживешь ты еще головняков с Костоправом!
