– Сегодня ночью придется померзнуть, – на ходу обернулся ко мне Комяк. – Костер разводить нельзя, спальники я оставил. Похаваем концентрата. Тоже не сахар, братишка. Так что готовься. А завтра дойдем, я думаю, до схрона. Там и шамовка, и спальники запасные, и посуда кой-какая. Заживем, брат, как баре.
– Сколько до схрона?
– Верст двадцать пять. За сегодня б добрались, если б не дельце одно. И провернуть его надобно в обязаловку. Потому мы крюк сейчас делаем небольшой. А потом напрямки пойдем к схрону. И завтра к вечеру там уже будем. Если петлять не придется. Тут ведь что у нас на пути? Сопки, а между ними болота. А там, где можно пройти, жди мусорские засады. Но ништяк, на мусоров не напоремся. Нынче ночью я их перегоню на тот берег… – Комяк замолчал и прибавил шагу, почти перешел на бег трусцой, – просторный бор, через который мы шли, позволял поддерживать высокий темп. А я с трудом поспевал за проводником, силясь понять, о каком таком деле он говорил и как собирается «перегнать мусоров на тот берег». И на берег чего?
Вскоре бор сменился сырым смешанным лесом, поросшим раскидистыми вековыми елями, березами и осинами. Бурелому добавилось, и обычный марафон перешел в бег с препятствиями.
Уж не знаю, сколько я так пропрыгал через трухлявые стволы елей и берез, – ощущение времени я давно потерял, – когда понял, что выдыхаюсь. Сил почти не осталось, концентрация внимания ослабла, а значит в любой момент я мог допустить ошибку, оступиться, подвернуть ногу. Как бы ни западло было признавать свою слабость, но пора было молить о пощаде, просить Комяка о привале. Но только я открыл рот, чтобы сказать: «Сдаюсь», как Тихон сам остановился, буркнул, не оборачиваясь: «Четверть часа перекурим», и стянул с плеч рюкзак. Я еще нашел в себе силы выбрать место посуше под одной из елей, и свалился на толстую подстилку из хвои, как мешок с… как раненый викинг.
– Уф-ф, – Комяк устроился рядом со мной и достал из кармана пачку «Беломора», тщательно упакованную в несколько целлофановых пакетиков, и зажигалку. Предложил папироску мне, но я прохрипел: «Не курю», и самоед бросил на меня уважительный взгляд. – То-то гляжу, не отстаешь от меня, хотя и непривычен ты к парме.[4] Ништяк, пройдем мы с тобой, паря, эти четыреста верст.
– А сколько сейчас прошли? – поинтересовался я.
– Ну-у-у… – Проводник щелкнул зажигалкой и прикурил «беломорину». – Десять, я думаю, еще не набрали. Верст восемь.
– От мусоров, как думаешь, оторвались?
