Аркадий Натанович задумался и опять почесал голову. Его голова была слегка вытянута, и Равнодушный часто любовался на себя в зеркало, думая, что в такой голове должно быть много разных, но умных мыслей.
– Да, я тоже мог бы быть бумагомарателем, - главный редактор понял палец к потолку, - каким-нибудь Богом забытым графоманом. Но я вовремя понял, что не в этом заключается мое предназначение... Для этого существуют другие... Вот, например, приходит ко мне прозаик Торчков. Приятный молодой человек, оптимист, комсомолец. И рассказы у него откровенно талантливые! Конечно же я к нему со всей душой.
Равнодушный покосился на финскую стенку. В баре красовалась пузатая бутылка "Наполеона", с уважением презентованная ему литератором Торчковым.
– Талант! - подумал редактор. - Не перевелись еще глыбы и матерые человечища в России-матушке!
Редактор Равнодушный отложил линейку и почесал нос.
– Да, народ у нас одаренный, писателей много, значит, должны быть и журналы, в которых могли бы публиковаться эти писатели. А если он нигде не опубликуется, что же ему, такому талантливому, на завод идти что ли, гайки завинчивать? Не в этом же его жизненное предназначение, он же - писатель. Он рассказы писать должен... Поэтому редактор для писателя - это отец родной. Редактор его и поправит, и наставит на путь истинный...
Так неспешно, с такой глубиной размышлял Аркадий Натанович о судьбах России, ее писателях и главных редакторах, сидя в своем теплом и хорошо обставленном кабинете.
Зажужжал селектор, отвлекая редактора от его мыслей.
– Да! - Аркадий Натанович нажал на кнопку.
– К вам литераторы Дамкин и Стрекозов, - объявила его секретарша Надя. - Можно им войти?
– Можно, раз уж они пришли, - сказал Равнодушный, недовольный тем, что ему помешали. Но тем не менее Аркадий Натанович сделал добродушное лицо и посеял на нем широкую улыбку.
– Здравствуйте, - робко молвил Стрекозов.
– Входите, входите! Я вас помню! Вы - Дамкин!
– Нет, я - Стрекозов, - поправил его посетитель. - Дамкин - это вот...
Вслед за Стрекозовым в кабинет вошел сияющий Дамкин, который задержался в приемной, обмениваясь с секретаршей Надей телефонами.
– Да, да! Конечно!
– Подошло ли вам что-нибудь из наших рассказов для вашего журнала? учтиво спросил Дамкин.
– Конечно, подошло. Я так мыслю, нам надо сделать подборочку из ваших рассказов, что вы на это скажете?
– Мы всеми руками за!
Равнодушный внимательно осмотрел Дамкина и Стрекозова. Ни бутылки коньяка, ни коробки шоколадных конфет у литераторов почему-то не было. Редактор помрачнел.
