– Можно и попозже, - согласился Дамкин. - Главное, что ты не забыл и все-таки пришел...
– Не прошло и года! - заметил Стрекозов, стоявший с поднятым для тоста стаканом. - Сегодня ты рано, Карамелькин. Всего на час опоздал! Садись вот здесь.
– Продолжайте пока без меня. Мне надо в ванную, - важно сказал программист, шокируя незнакомых девушек.
– В ванную? Ты уверен? А зачем?
– Носки постирать.
– У Карамелькина появилось чувство юмора, - едко заметил Сократов.
– Не смешно, - обиделся Карамелькин. - У меня носки грязные, а тут девушки. Не могу же я сидеть на дне рождения рядом с девушками в грязных носках!
– Брось ты, Карамелькин, - махнул рукой Дамкин. - Мы бы тебе на кухне накрыли...
– Если бы не твой день рождения, я бы обиделся, - значительно сказал Карамелькин и ушел в ванную.
– Надо будет Карамелькину посоветовать новую технологию, - заметил Стрекозов. - Если носки покрыть лаком, то они не будут пачкаться и грязниться, так что стирать их не придется.
– А еще можно эти носки сделать на молнии, чтобы снимать было удобнее.
– Только Карамелькину это не говорите, а то он обидится. Он теперь постоянно на всех обижается, - напомнил Шлезинский.
– Тише, тише! Сократов сейчас скажет тост! - пронесся за столом испуганный шепот.
Все действительно замолчали, Сократов встал, поднял свой наполненный до краев стакан и с умным видом сказал:
– Дамкин, мы тут все тебя любим, поэтому предлагаю тебе за это выпить!
Гости, опрокинув кто по рюмочке, кто по стаканчику, накинулись на закуску, приготовленную заботливым Бронштейном.
– На водочные изделия советую особо не налегать, - объявил Стрекозов, - скоро с кухни подтащут пиво!
Вскоре настал момент, когда все стали пить и разговаривать, не следя ни за именинником, ни за за общей темой разговора.
Антисемит Шлезинский пристал к художнику Бронштейну.
– Слушай, Бронштейн, если ты русский, да к тому же Иван, то почему бы тебе не сменить свою еврейскую фамилию на какую-нибудь более благозвучную?
– Например, Стрекозов! - подсказал ласковый Дамкин.
– Да у меня хорошая фамилия, - смутившись, сказал Бронштейн. - Мне ее в детском доме воспитательница дала. Между прочим, еврейка, но очень хорошая женщина. Так что ты, Шлезинский, со своим антисемитизмом очень неправ.
– Это я-то неправ? Да вот у меня на работе еврей есть, глаза, как у креветки, постоянно сопит, губищи свои раскатывает и бубнит: "Товарищ вахтер, почему вас никогда на месте не бывает?".
