– Это вовсе не обязательно. Все зависит от глубины… В болотах иногда встречаются такие ямы – провалы – где влага держится всю зиму. Представляешь? Сверху снег, корка льда, а внизу – гиблая трясина…
– Ну, а тут, как ты думаешь? – такие провалы имеются?
– Наверняка! И ходить теперь надо с оглядкой. Снег-то уже сошел…
Иван не успел договорить. Внезапно он пошатнулся и охнул растерянно. Зыбкий, мягкий, мокрый мох расступился под ним. Обнажилась трясина – и Иван погрузился в нее по пояс.
Тяжелый роккер медленно сполз с его плеч. Рухнул в грязь. И с липким чмокающим звуком ушел на дно…
– Видишь, старик! Вот мы и напоролись на западню! Иван сказал это и обернулся с улыбкой. И вздрогнул, увидев чужие, ледяные, жестокие глаза Николая.
* * *
Заячья Губа смотрел на Ивана и думал о том, что все, как будто бы, складывается удачно. Судьба уже второй раз избавляет его от сообщников. И, таким образом, увеличивает личную его долю в добыче!
Причем происходит это случайно, неожиданно, – без малейших усилий с его стороны… И значит, он перед своею совестью чист.
Хотя, конечно, абсолютно чистым он быть не мог, ибо мысль об устранении сообщников возникала у него уже давно и неоднократно…
И в связи с Иваном эта мысль возникла как-то непроизвольно, в тот самый момент, когда они спустились с откоса и побрели по кочкам, по шаткому моховому ковру… Николаю вдруг подумалось, что под этим слоем, – там, где шагает сейчас Иван, – может таиться гиблая трясина… И разговор о болотах он завел не случайно!
Да, конечно, он не был чист… Но вообще-то понятия о совести Николай имел весьма своеобразные! Любой свой поступок он мог всегда оправдать перед самим собою. И всегда, поразмыслив, он убеждался в том, что он – прав.
И в эту минуту – глядя на тонущего Ивана – Заячья Губа почувствовал, что теперь требуется только одно: спокойно наблюдать и ни во что не вмешиваться.
Зачем, в самом деле, суетиться, вмешиваться в события? Пусть они идут своим ходом…
Однако Николай вовсе не был так уж прямолинеен, как это может показаться. Нет, человек это был непростой. И не забывая ни на миг о личной своей выгоде, он заботился одновременно и о многом другом…
«Если потом кто-нибудь спросит, – мелькнула у него мутная мысль, – куда подевался парень? Что я смогу сказать? То, что он утоп в болоте?… Это будет звучать неубедительно. Сразу же возникнет вопрос: почему я не помог, не спас? Пожалуй, лучшее объяснение будет такое: Иван попросту сбежал… Испугался мусоров, рванул в тайгу и где-то там сгинул бесследно. Люди в этих местах иногда так и пропадают – таинственно, странно…»
