Однако я не думаю об этом — только об обоях.
Приехала сестра Джона. Она такая милая девушка и так внимательна ко мне! Нельзя, чтобы она нашла у меня ручку и бумагу. Она изумительная домохозяйка и верит, что лучшего призвания для женщины не отыскать. Мне кажется, она думает, будто я болею из-за того, что пишу! Но я могу писать, когда она уходит из дома. Вот и сейчас пишу и вижу ее на тенистой аллее парка.
А знаете, ведь кто-то ухаживает за этой территорией! За аллеями и клумбами! За кустами и деревьями! Прекрасный парк, с огромными вязами и бархатно-зелеными лужайками!
Кстати, на обоях в потускневших местах есть скрытый рисунок, и он раздражает меня больше всего. Этот узор можно видеть лишь при определенном освещении — и даже тогда не очень ясно. Но там, где обои не поблекли и не выгорели на солнце, мне попалась на глаза странная бесформенная фигура, которая, кажется, хмурится, когда я нахожу ее на рисунке.
Ой, сестра уже на лестнице!
* * *
Ну вот, День благодарения и закончился. Гости разъехались, а я устала. Джон считает, что мне не нужна большая компания, поэтому мама, Нелли и дети уехали в город на неделю. Мне нечем заняться. Теперь все выполняет Дженни. Меня томит однообразие.
Джон сказал, что если мне не станет лучше, он отправит меня осенью к Виа Митчеллу. Я туда не хочу. У меня есть подруга, которая однажды побывала в его клинике, и она рассказывала, что Митчелл вылитый Джон и мой брат. Чего уж больше!
И зачем так далеко уезжать? Это же обременительно! Но я ничего не могу им доказать, потому что со мной не считаются. Наверное, поэтому я и становлюсь такой ворчливой. Плачу по пустякам — почти все время. Конечно, приходится сдерживаться, пока Джон или кто-нибудь другой находятся дома, но видели бы вы, что со мной происходит, когда я остаюсь одна!
А я все чаще остаюсь одна. У Джона какие-то проблемы на работе. Он пропадает в городе. А Дженни настолько добра, что оставляет меня наедине, когда я об этом ее прошу. Я гуляю в парке или спускаюсь по красивой аллее к воде, сижу на террасе среди роз или подолгу валяюсь в постели. Мне бы действительно нравилась комната, если бы не обои. Но, может быть, она нравится мне именно из-за них?
Как прочно они обосновались в моем уме!
Я часами лежу на огромной неподъемной кровати — по-видимому, прибитой к полу — и часами всматриваюсь в узор. Уверяю вас, он совсем неплох для гимнастического зала. Я обычно начинаю с нижнего угла, где по обоям еще не прошлась рука рисовальщика, и в тысячный раз ловлю себя на том, что опять рассматриваю этот бессмысленный узор.
