- Прости, кто?
- Марсианин. Все признаки налицо: десять ног, клешни, жуткие шипы и наросты… И красный, как пески далекой родины.
- Это признаки крабов. На Марсе живут зеленые человечки с гипертрофированным мозгом.
- Кому ты больше веришь, мне или Тиму Бартону? У пришельца был очень внимательный взгляд… Прямо читалось: скоро мы вас поработим, недолго осталось! Известный факт: каждый марсианин рождается с мыслью поработить пару-тройку землян, хотя совершенно не представляет, зачем ему это нужно. Жертвы инстинкта…
Не выдержав, Венди расхохоталась, утирая глаза тыльной стороной ладони. Людвиг тоже засмеялся, но замолчал, опасаясь выдать себя наигранностью. В крабовой угрозе он не видел ничего смешного, но рассказывать об этом жене не стоило. Венди, конечно, не болтушка, но новость, известная одной женщине, известна и ее лучшей подруге, - а там пошло по цепочке.
- Сейчас они готовят вторжение, да, - продолжала Венди, уже не пряча улыбки. - Сидят себе на дне и ставят опыты на рыбах и морских звездах. А люди в своей беспечности поставляют им материалы. Сколько мутантов можно сделать из одной бочки ядерных отходов? Еще они тренируются: ходят маршем и выдают это за миграцию, я по телевизору видела. Одна надежда на енотов-крабоедов.
Людвиг поперхнулся. Жена пыталась изобразить крабовое вторжение иллюстрацией к наивному фантастическому роману, но Людвигу оно представилось жутким, как картины Босха. Марширующие ряды крабов, и каждый - бомба невероятной мощности. Марсиане и мечтать не могли о подобном оружии. Поработить землян? Как бы не так! Если Венди права, и Марс действительно населен крабами, то их истинные цели совсем иные: уничтожить Землю, чтобы не портила вид на звезды. Тут никакие еноты не помогут.
- Кстати, о енотах, - сказала Венди, словно отвечая на его мысли. - В Бернардо будет трехдневная выставка Вебба Гаррисона…
- Вебба Гаррисона? - нахмурился Людвиг.
- Художник-анималист, - пояснила Венди. - В «АртВестнике» напечатали рекламу и пару репродукций. Думаю, стоит сходить…
- Погоди, выставка же в Бернардо, а не у нас. Венди дернула плечом.
- И что? Шесть часов на поезде - зато не буду всю жизнь жалеть, что пропустила.
Людвиг замер. Тревожный колокольчик тихо звякнул на краю сознания, а потом разразился громогласным набатом. Шесть часов на поезде… Сквозь невидимое море, полное отрицательных крабов. Проклятье! Не знай он об угрозе, все бы было в порядке. Можно сколько угодно ходить по краю пропасти, пока не подозреваешь о ее существовании. Но стоит крикнуть: «Осторожно!» - твердой почвы как не бывало.
