- Шесть лепестков и четыре семечки? - Я почесал в затылке. - А вы пробовали…
- Мы все пробовали. - Герка бросил взгляд на часы и затараторил. - Если ни к чему не прикасаться, цветок закрывается через три секунды. Если положить семечко на лепесток - любой, лепесток ждет три секунды и закрывается. Кладешь второе семечко на соседний лепесток - закрывается сразу. Кладешь через один - ждет три секунды и закрывается. Через два - сразу закрывается. Кладешь третье семечко по соседству с любым из первых двух - закрывается. Кладешь снова через один - ждет три секунды. Все. При попытке пристроить четвертое семечко цветок закрывается, закрывается и закрывается, хоть ты тресни!
- Но ведь, - отчаянно соображал я, - получается не так уж много комбинаций. Если первые три семечка уложены правильно, то для последнего остается всего три свободных лепестка.
- Угу. Это если все семечки и все лепестки равноценны. А если важен выбор первого лепестка? Направление обхода? Порядок наложения семечек? Бог знает что еще? 864 комбинации, минимум. И проверка каждой занимает сутки. Все, включили экран. Мне пора.
Огорошив меня, Герасим юркнул в кресло по правую руку от Аркадия Петровича, голова которого уже обросла наушниками с микрофоном. На экране, занимающем всю стену зала, как в старинной кинохронике, замигали цифры обратного отсчета.
Я чувствовал себя ребенком, которому не хватило стульев, когда стихла музыка. Ни стула, ни персонального монитора, ни наушников. И вообще, почему меня подключили к проекту так поздно?
Но обижаться было не время, и я довольно нагло пристроился между бывшим сокурсником и бывшим преподавателем, на подлокотнике Геркиного кресла.
- Ну что, Вадим? У вас возникли какие-нибудь идеи? - спросил Аркадий Петрович, не отрывая взгляда от экрана.
- Как сказать… - Я тоже зачарованно смотрел на квадрат из стали, медленно скользящий над землей, на стоящего на нем человека, неподвижного, будто манекен, несмотря на направленный в лицо луч света, на восьмигранную гайку потрясающих воображение размеров. - Нет, но я… готов попробовать.
- Хорошо, - согласился профессор. - Гера, вы не могли бы… Герасим, не дожидаясь продолжения, поднялся и, хмыкнув, передал
мне наушники.
Чужое кресло ревниво скрипнуло подо мной, и я немедленно пожалел о своем порыве. «Ну и зачем ты это сделал? - спросил я себя. - Куда полез со своей мечтательной улыбкой, когда кругом только серьезные, сосредоточенные лица. То, что ты воспринимаешь как приключение, для них давно превратилось в рутину. Что нового ты можешь придумать? Какой неожиданный шаг? - и закончил совсем тоскливо: - Тимку бы сюда. Вот кто мастер делить неделимое! Это - Тиме…»
