— Понаблюдай-ка за этим артистом.
Дмитрий с недоумением посмотрел на него, перевел взгляд на Шумилова и молча отвернулся, пожав плечами. А вечером, когда Ольф снова заговорил о Шумилове, Дмитрий спросил:
— Да чем тебе он не нравится, скажи на милость?
— Чем? — переспросил Ольф. — Да если бы я знал. Ведь смешно упрекать человека за то, что он тщательно повязывает галстук, что костюм у него без единой морщинки, а ботинки начищены до блеска?
— Я думаю.
— Вот видишь… А мне даже это в нем не нравится. Глупо, но факт.
— То, что глупо, действительно факт, — иронически заметил Дмитрий.
Два дня они знакомились с лабораторией, сидели в библиотеке, читали отчеты и публикации. Работа Шумилова, к сожалению, была довольно далека от их собственной — и уже поэтому не очень понравилась им. Дмитрий с неудовольствием разглядывал графики, диаграммы, вчитывался в формулы.
— Ну что? — спросил Ольф в конце второго дня.
Дмитрий неопределенно хмыкнул:
— Работа как работа… По-моему, ничего выдающегося. А впрочем, посмотрим, не стоит судить с наскока. К тому же она, по-моему, не сделана и на треть.
— Однако уже два годовых отчета сварганили. — Ольф кивнул на толстые фолианты, забронированные в дерматин, и усмехнулся: — Интересно, кто занимался такой стилистикой? Сдается мне, что сам Шумилов редактировал. Гладенько все, кругленько, ни одного острого угла. Да и водицы хватает.
— Опять ты о том же. — Дмитрий поморщился. — Отчет как отчет, казенная бумага. И чего ты взъелся на него?
— Да, понимаешь, Димыч, какая-то идиосинкразия к нему, что ли… Не нравится он мне — и все. Глаза у него какие-то пустые. Мысли в них не видно. А так он ничего…
На следующий день они отправились к Шумилову. Кабинет у него был новехонький — просторный, весь какой-то мягкий, уютный.
Шумилов с улыбкой поднялся им навстречу.
— Милости прошу. Пожалуйста, присаживайтесь. — Он выложил на стол пачку «Пэл-Мэл». — Курите.
— И пододвинул им пепельницу, в которой не было ни единого окурка. Ольф с наслаждением затянулся, подержал дым в легких, восторженно сказал:
— Хороши!
Дмитрий подозрительно посмотрел на него, Ольф чуть повел бровью и положил ногу на ногу. Шумилов улыбнулся на его похвалу:
— Да, действительно хороши. Остатки английской роскоши.
Такая светская беседа продолжалась еще несколько минут. Наконец Шумилов спросил:
— Ну как, освоились? Познакомились с людьми?
— Спасибо, вполне освоились.
Ольф был чудовищно вежлив и даже принялся растягивать слова и ставить ударения.
