— Тебе бы только выпить, — заворчала Ася.
— Асенька, да ведь случай-то какой, а? И опять же, случившийся совершенно случайно! — продолжал дурачиться Ольф.
Они, конечно, на радостях «поддали» в этот вечер, а на следующее утро пошли к Дубровину.
Дубровин молча просмотрел результаты и довольно хмыкнул:
— Недурно, весьма недурно. А что вы такие кислые? Перебрали, что ли?
— Есть маленько, — нехотя сказал Ольф, — да не в этом дело.
— А в чем же? Работой недовольны?
— Относительно, — буркнул Дмитрий.
— А-а… Тоже правильно. Подкузьмили вас американцы, да что делать, друзья мои, такова сэ ля ви.
Дубровин перенял это выражение от Ольфа и с удовольствием употреблял его, особенно когда хотел поддеть их.
— Не журитесь, у вас все впереди. А кроме того, это действительно неплохо сделано, честно говорю. Сами знаете, на комплименты я не слишком щедр, так что оцените. Ну-с, а теперь быстренько, но не спеша сработайте статью, и чтобы через неделю она лежала у меня на столе.
И через неделю статья лежала на столе Дубровина. Он торопился и, не читая, сунул ее в портфель.
— Мне некогда, голубчики, завтра уезжаю на две недели в Швейцарию, а потому — коротенько. Неделю вам на похмелье, на отсыпание, на догуляние, а потом будьте добры за работу.
— За какую работу? — с отчаянием спросил Ольф.
Дубровин, не обращая на него внимания, продолжал:
— Составьте подробнейший отчет со всеми причиндалами — графиками, таблицами, диаграммами и прочей дребеденью — и отпечатайте в трех экземплярах, на отличной бумажке. В общем, все как полагается, чтобы получился приличный кирпич в приличном переплете. Приложите все свои публикации, месячишка через два и эта появится, так что капиталец у вас будет. В начале июля намечено остепенить вас, — значит, за месяц до этого бумажки должны быть в порядке.
— Как это остепенить? — опешил Ольф.
— Обыкновенно, — невозмутимо сказал Дубровин, убирая со стола бумаги. — Докторов вы не заслужили, а кандидатов — в самый раз.
— Да разве кандидатов дают без официальной защиты? — удивился Дмитрий.
— Вообще-то нет, но у нас, в виде исключения, это можно.
— И мы, стало быть, и есть эти исключительные личности? — повеселел Ольф.
— Вроде того… Понимаю, что скучно такой работенкой заниматься, от души сочувствую вам, да что делать, надо. Ну, будьте здоровы, мне некогда.
— И он тряхнул им руки, выпроводил из кабинета и захлопнул дверь.
— Алексей Станиславович! — попытался остановить его Дмитрий, но Дубровин даже руками замахал:
