Воспользоваться мусорным баком у магазина я не успела, его как раз опорожняли. Пришлось вернуться с вонючей сумкой к машине, оставить ее там, а самой заняться покупками. Возвращаясь с двумя пакетами, набитыми продуктами, поняла – опять не повезло, два служащих подметали площадку у мусорного бака. Решила съездить на станцию, где тоже можно избавиться от чертовой сумки, и людей поблизости не должно быть, ведь как раз промежуток между поездами.
Но они были. Сидели под тентом у выносного столика кафе по эту сторону станции и пили пиво. Их право, конечно, а мне из‑за них возить по всему городу смердящую гадость! К тому же еще стояли два такси, таксисты вышли из машин и от нечего делать любовались пристанционным пейзажем.
Опять не удалось совершить правонарушения. Можно, конечно, попытаться сделать это по другую сторону путей, но тогда пришлось бы с тяжелой сумкой подниматься и спускаться по крутой лестнице. Да пропади она пропадом!
Хорошо, вовремя вспомнилась маленькая стоянка неподалеку, там тоже был мусорный бак.
Развернувшись, я через пять минут уже увидела его. Стоял себе в зелени, почти невидимый, кругом ни души, благодать! Подъехала к нему и наконец избавилась от пакости.
Решила не разворачиваться, а ехать дальше к Алиции, другим путем, которым редко пользовалась, но какая разница? Немного длиннее путь, только и всего. А вот если бы с этой улицы, где остановилась перед красным, свернула не вправо, а влево, доехала бы до дома Памелы, она живет где‑то здесь. Правда, была я у нее всего раз, но запомнила. Вроде бы вон в ту узенькую улочку…
Глянула туда – и сразу увидела мужчину и женщину, разговаривающих у живой изгороди, почти втиснувшись в нее. Женщину я сразу узнала. Как же, Памела! И не только потому узнала, что думала о ней, но и по ее роскошным волосам. А вот мужчина какой‑то незнакомый. Он стоял ко мне лицом, так что я сразу поняла – не муж Памелы, того я не раз видела. А этот тоже вроде бы знакомый, только вот не припомню, где с ним встречалась… Или когда‑то? В каком‑то дальнем уголке памяти едва‑едва забрезжило воспоминание: разговариваю я с человеком, а сама подспудно жду от него какой‑то пакости…
И тут меня всю словно кипятком обдало. Падальский, ну конечно же, он! Сколько лет прошло: постарел, растолстел, но в разговоре все так же поднимал левую бровь, как и в те незабвенные времена.
Что ж, вот и не надо спрашивать у Аниты, знакома ли Памела с Падальским.
Наконец дали зеленый, я поехала своим путем, а внутри все так и клокотало. В дом я влетела как буря, хоть и отягощали меня две тяжелые торбы.
