Я и жалела отца, и гневалась на него. В то же самое время меня переполняло чувство ответственности, и именно оно руководило моими действиями, когда мы наконец прибыли домой. Карета подкатила к черному ходу, и я первая поднялась.
— Мессер Джованни, — обратилась я к графу Пико, словно мы оба были взрослыми, причем я была его наставницей. — Сегодня нужно договориться с могильщиком и пригласить священника на завтра. Ей хотелось быть похороненной на Санто-Спирито. Не могли бы вы оказать любезность…
Не успела я договорить, как Пико торжественно ответил:
— Почту за честь, мадонна Лиза. А пока… — Он повернулся к отцу, все еще державшему на руках тело моей матери. — Давайте вместе отнесем ее в дом.
— В ее покои, — сказала я. — Дзалумма, ступай вперед и накрой кровать чем-то, чтобы не испачкать, а затем вели слугам принести полотенца и воду.
Отец крепко прижал к груди мертвую жену.
— Я сам ее отнесу.
— Полно, — попробовал отговорить его Пико. — Тебе понадобится помощь. Хотя бы для того, чтобы вынести ее из кареты.
Отец упорствовал, отказываясь смотреть ему в глаза, но, наконец, кивнул. Мужчины вынесли маму из кареты, но сразу после этого отец забрал тело у графа.
— Теперь я сам.
И никакие уговоры не могли его разубедить, поэтому Пико сразу отправился в Санто-Спирито.
Дзалумма уже скрылась в доме. Я шла впереди отца на несколько шагов, он, как безумный, бормотал:
— Ave Maria, gratia plena Dominus tecum, bene-dicta tu…[11] Всемогущий Господь, позволь ее душе подняться к тебе. Такая мука, это я был виноват, с самого начала…
Горе придавало ему силы. Он вошел в дом, не умеряя шага, и преодолел высокую узкую лестницу.
Наверху, в покоях матери, уже ждала Дзалумма, заплаканная, но собранная.
— Воду сейчас принесут, — сказала она, — а кровать я уже подготовила.
Отец очень осторожно опустил маму на ложе, укрытое множеством старых простыней.
— Ну вот, — сказала я, — давай-ка это снимем.
Я потянулась к роскошной бархатной накидке изумрудного цвета, на горностаевой отделке которой застыли темные пятна крови. Дзалумма помогла мне вытащить ее из-под тела.
Когда мы это сделали, отец опустился на колени, схватил руку жены и поцеловал. Снизу донеслись скорбные крики — это возница начал рассказывать остальным слугам о том, что случилось. Скоро принесли воду и полотенца.
— Ты должен теперь уйти, — сказала я отцу, так и не вставшему с колен. — Мы будем омывать ее.
Он покачал головой, припадая к телу мамы.
— Мы должны молиться за нее. Молиться до тех пор, пока не получим знак от Всевышнего, что она на небесах и больше не страдает. Adveniat regnum tuum. Да приидет Царствие Твое.
