Фра Доменико, доведенный словами священника до праведного экстаза, наклонился над мамой и схватил ее за руки с непомерной силой. Брызгая слюной, он проорал ей прямо в лицо:
— Изыди, дьявол, именем Христа!
— Помоги мне, — подала слабый голос мама. — Антонио, ради Бога…
Отец тут же схватил толстые запястья монаха Доменико и закричал:
— Отпусти ее! Отпусти!
Савонарола резко повысил тон, словно упрекая священника, Доменико и моего отца.
— Мы просим, Всевышний, об исцелении, о прощении ее греха. Только тогда дьявол отпустит ее от себя…
— Прекратите! — закричала Дзалумма, перекрывая какофонию. — Неужели вы не видите, что с ней творится?
Все тело мамы снова свело судорогой. Она сжимала и разжимала зубы, непроизвольно колотила по деревянному столу, голова ее при этом дергалась из стороны в сторону, кровь из прокушенного языка окропила мужчин.
Мы с Дзалуммой попытались переместиться, чтобы поддержать ей голову, но монахи и священники нас не пустили. Тогда Дзалумма и я улеглись поперек ног мамы, но фра Доменико одним широким взмахом руки столкнул нас со стола, даже не взглянув в нашу сторону. Отец склонился над мамой и подложил руку под ее плечо.
— Вот видишь, Babbo, дьявол обнаружил свое присутствие! — торжествующе закаркал Доменико, а потом рассмеялся. — Прочь! Ты здесь бессилен!
— Помолимся Всевышнему, — грохотал Джироламо. — Господь, мы взываем к Тебе, освободи эту женщину от греха, от влияния дьявола. Мы молим о ее исцелении. И если есть тому препятствие, яви его теперь, Всевышний!
— Прочь, сатана, — не менее громко и пылко вещал священник. — Сгинь, именем Святого Отца!
Фра Доменико, чья тупая физиономия пугающе светилась озарением, запутался в призывах настоятеля и священника. Вторя словам своего хозяина, он закричал:
— Яви его теперь, Всевышний! Прочь, сатана, именем Святого Сына!
Как только он произнес эти слова, тело мамы дернулось в таком сильном спазме, что вырвалось из рук мужчин. Наступила странная тишина: священник и Савонарола в испуге перестали молиться. Тогда Доменико опустил свои мощные ладони и нажал изо всей силы на грудную клетку матери, там, где было сердце.
— Сгинь, именем Святого Духа!
В неожиданной тишине я услышала тихий, но ужасный звук: хруст, приглушенный плотью, — это сломалась кость грудной клетки. Я закричала, почти не слыша пронзительных воплей Дзалуммы и яростного рева отца.
Глаза у мамы выкатились, кровь хлынула из уголков рта, залив щеки и попав в уши. Она попыталась прокашляться, но вдохнула кровь. Послышалось душераздирающее бульканье, как будто кто-то отчаянно хотел глотнуть воздуха, но вокруг него была только жидкость. Она захлебывалась.
