Донков стоял потупившись, лицо его пылало, потом он посмотрел на меня снизу вверх, как побитая собака, и сказал четко и уверенно, словно отдавая рапорт:
– Не могу абсолютно, на сто процентов исключить ошибку с моей стороны.
– Ладно, – сказал я. – Будем пока считать, что ее не было. Все зависит от того, чьи отпечатки пальцев на пузырьке – Борисова или кого-то другого. Действуй. Как только выяснишь это, приходи сюда и жди моего звонка.
Когда Донков вышел, я поспешил взглянуть на себя со стороны, проверить, так ли я разговаривал с ним, как задумал. И что-то очень знакомое почудилось мне в самой манере вести разговор… Да-да, конечно же! Это Троянский говорил с Донковым моими устами.
Ученик – лишь кусок пластилина в руках своего учителя.
Визит к отцу Борисова был как будто простой формальностью, я мог бы поручить его Донкову. Но в сущности это очень важное и тонкое дело: мне надо, чтобы старик дал совершенно точный ответ.
И вот снова он сидит передо мной – все такой же понурый, растерянный. За два дня лицо его осунулось, покрылось красноватыми жилками, которых не было при первой нашей встрече, и стало каким-то темным. Такой цвет лица бывает у людей с очень высоким давлением. И глаза у него красные.
– Буду краток. Речь идет о машине вашего сына. Мы не знаем, где она, – солгал я. – Вам что-нибудь о ней известно?
– Она вам нужна?
– Формальность – мы обязаны ее осмотреть. Он ответил медленно:
– Я думаю, что она у автослесаря, который ее обычно ремонтировал… Его зовут, кажется, Спиридонов.
– Спиридон Спасов.
– Да… Помнится, он мне позвонил в тот вечер, и что-то мы с ним говорили о машине. Не помню точно что…
– Убедительно прошу вас как можно точнее вспомнить этот разговор.
Старик задумался, машинально, как заводная кукла, покачивая головой. Каких только картин, лиц, разговоров не промелькнуло в его усталом мозгу за последние дни – и все было отмечено страшной печатью самоубийства сына… Это смертельно измучило его, притупило все его мысли и чувства.
– Не могу сейчас точно вспомнить, – сказал он дрожащим голосом.
– Я подожду, – спокойно отозвался я.
– Спиридонов спросил, где машина…
– Спасов. А не вы его?
Удивленно посмотрев на меня, старик сказал:
– Мы говорили, что машину могут украсть.
– Это вы ему сказали?
– Нет… Он сказал. И еще сказал, что поедет и заберет ее.
– Для меня важно, кто первый заговорил о машине. Очень прошу вас, вспомните поточнее.
В этот момент Неда стоит за моим плечом и приказывает: прекрати этот бесчеловечный допрос!.. Я не обращаю на нее внимания, я – словно каменный идол перед испуганным богомольцем. Сейчас, дорогая Неда, я должен проявить выдержку.
