— Просто я знаю, вот и ответила!
Больше рта мелированная проныра не раскрывала и вскоре ушла. Инна тоже собралась, цветы и так пришлось безбожно залить, дабы хоть немного задержаться. Мучительно хотелось сказать ему что-нибудь напоследок, но в голове словно воцарился мертвый штиль. Иногда Инне казалось, что в самый нужный момент ее мозг просто испаряется, а голова превращается в пустую коробочку и ничем не может ей помочь — ни подсказать что-то, ни посоветовать.
То ли сегодня день такой удачный выпал, то ли ей подфартило, но наконец Константин Викторович закончил возиться с журналом и спросил:
— Ты едешь на экскурсию?
— Куда?
— Во Псков.
Инна задумалась. Об экскурсии ей кто-то уже говорил…
— Смотря кто на нее поедет.
— А тебе нужен кто-то конкретный? — Он смотрел на нее в упор.
«Вот он, шанс», — сказал внутренний голос, но Инна испугалась. Так откровенно директор никогда еще не говорил и не смотрел! Стало как-то жутковато… А ведь именно этого ей хотелось. Внимания! Он пытался дать ей то, чего она так жаждала и так рьяно добивалась, но неожиданно между ними словно возник какой-то невидимый барьер.
— Лично я поеду, — не дождавшись ответа, сказал Константин Викторович, — всегда хотел посмотреть Псков.
Почему-то Инне вспомнилось изречение об учительской этике, которая наверняка запрещала преподавателям так откровенно смотреть на своих учеников.
— А я уже там была, поэтому не поеду, — выдавила Инна, попрощалась и ушла.
На улице, вдыхая морозный воздух, она даже не отругала себя за поспешность такого ответа. От внезапного переизбытка директорского внимания ее слегка потряхивало. Снег хрустел под ногами. Инна пребывала в некой непонятной прострации. Свалившееся на ее голову счастье как-то неправильно, как-то плохо усваивалось. Вместо улыбки до ушей и приплясываний на месте, вместо поющей души и прочих атрибутов радости — ничего. Инна вяло передвигала ногами, поддевая носком сапога снег. Никогда еще в голове у нее не было так пусто!
— Эй! — окрикнул ее кто-то.
Она нехотя обернулась и не сдержала улыбки.
К ней спешил Артем. В расстегнутой черной куртке, без шапки и шарфа, но с разбитой губой.
— День травм! Где это ты умудрился?
— Да так, упал.
— И ты тоже? — Инна покачала головой. — Можно подумать, что вы все ходите на протезах.
— У тебя зато все хорошо, — улыбнулся парень. — Знаешь, ты — как открытая книга, по тебе все сразу видно.
— Да, у меня все отлично, — согласилась Инна неожиданно для самой себя.
