«Не в кого тебе влюбиться больше», — ворчала сестра. Аня вначале просто не поверила сестре, только потом, когда они созвонились утром и Инна на свежую голову повторила Ане свои вчерашние слова, сестре не оставалось ничего иного, как сказать: «Ты сошла с ума!»
— Инна, а ты на следующий урок не пойдешь? — послышался совсем рядом голос директора.
Она вздрогнула и подняла голову. Он смотрел на нее несколько озабоченно.
— Пойду, — кивнула она, не двигаясь с места и продолжая разглядывать его во все глаза.
«Господи, знал бы он только…» — она увидела, как изящные брови Константина Викторовича приподнялись, а взгляд его устремился в ее открытую тетрадку.
Инна почувствовала, как к щекам ее прилила краска, она совсем позабыла о сердечках, которые старательно выводила весь урок на полях.
Директор с интересом созерцал их, а ей хотелось сломать себе правую руку, лишь бы никогда не рисовать этих глупых сердец.
— А я уже боялся, что ты заболела, — неожиданно улыбнулся Константин Викторович, — теперь все понятно.
Внутри у нее что-то сжалось, словно под многотонным прессом: было страшно подумать, что именно ему могло стать понятным.
«Неужели догадался? Конечно, все проще простого — его предмет, тетрадка, сердечки… какая же я дура! Это — конец. Лучше сегодня же утопиться или повеситься, так надежнее». Она сгребла со стола тетрадь и запихнула ее в рюкзак.
Директор вернулся к своему столу и собрал листы с лекциями. К дверям они подошли одновременно. Константин Викторович пропустил ее вперед, но не успела она переступить порог, как ее догнал вопрос:
— Инна, а с моей стороны не будет наглостью спросить, кто тот счастливчик, в которого ты влюбилась?
Она замерла.
«Не догадался! Он ничего не понял! Топиться? Можно и подождать. — Инна обернулась, взгляд ее остановился на его губах. — Точно, чувственные, — подумала она, — именно такие губы описывают во всех любовных романах».
Он ждал ответа, а она продолжала пялиться на него, не в силах оторвать взгляда.
— Не хочешь, не говори, — улыбнулся директор.
Инна наконец заговорила, но это была не она, а тупая блондинка, сто раз уже похороненная и нежданно-негаданно воскресшая:
— Константин Викторович, а вы не сбежите, если я вам расскажу?
Что-то в его взгляде изменилось, она это четко уловила. То ли зрачки расширились, то ли он просто свел брови, но мгновение прошло, и он совершенно ровным тоном ответил:
— Сбегу, Инночка, я уже убежал, у меня в двенадцать педсовет.
