С первых военных дней командовавший тогда тральщиком Сливин проявил себя беззаветно храбрым командиром. Под жестоким огнем береговой батареи врага высаживал он армейский десант на занятый гитлеровцами берег. Каждый раз когда орудийный снаряд ложился близко от борта и солдаты невольно прижимались к палубе, командир тральщика удальски взмахивал фуражкой, громовым голосом отпускал ядовитые замечания по поводу меткости фашистских артиллеристов.
Это Сливин, несколько месяцев спустя, взял на буксир в океане горящий американский транспорт, покинутый командой, и, потушив пожар, привел судно в порт назначения. Вскоре после этого представитель американской военной миссии вручил Сливину один из высших военных орденов Соединенных Штатов…
— Вы что сморщились, как от хины, Ефим Авдеевич? — вывел Андросова из раздумья насмешливый голос начальника экспедиции. — Вот и штурман согласен со мной, что поход должен пройти гладко. А, говоря между нами, неплохо было бы нашему личному составу хватить небольшой штормок — кусок хорошей морской практики.
— Так или иначе — морской практики будет достаточно. Без шторма в пути не обойдемся! А если учесть парусность доковых башен, то нас будет все время сносить с курса… — начал Курнаков.
В дверях появился рассыльный.
Товарищ капитан первого ранга, к нашему борту подошло посыльное судно «Топаз», просит разрешения начать выгрузку хлеба, выпеченного на доке.
Пусть приступают, — сказал Сливин.
— Разрешите обратиться к капитану третьего ранга!
— Обращайтесь.
— Товарищ капитан третьего ранга, — повернулся рассыльный к Андросову. — Мичман Агеев пришел на «Топазе», находится в вашей каюте.
Андросов допил чай, глядя на Сливина, приподнялся в кресле.
Разрешите выйти из-за стола? Нужно потолковать с мичманом, пока идет разгрузка.
Конечно, идите, Ефим Авдеевич, — сказал Сливин…
Агеев сидел на диванчике в каюте, перелистывал взятый со стола журнал. Он тоже мало спал этой ночью, изрядно устал. Но боцман был в очень благодушном настроении. Его жесткие пальцы перелистывали журнал, а светлые глаза смотрели куда-то в пространство, будто за переборку каюты. Когда вошел Андросов, Сергей Никитич поднялся с дивана.
Сидите, мичман, сидите, — сказал Андросов. — Ну как, все нормально на доке?
Все в порядке, товарищ капитан третьего ранга. Матросы работают с душой!
Активисты-агитаторы вам помогают?
Сами вы видели, — актив подбирается крепкий. Коммунисты-водолазы Костиков и Коркин — фронтовики, с гвардейских кораблей. Электрики Афанасьев и Милин — тоже из старослужащих… Боцман Ромашкин… Пекарь Кубиков — бывший кок из морской пехоты… И в комсомольской организации уже вижу, на кого опереться… Между прочим, — мичман слегка усмехнулся, — есть у нас такой занозистый парнишка — Мосин. Пока шебаршится, но похоже — будет у нас с ним настоящая дружба.
