— А ну, матросы! — кричал Агеев, и его голос не терялся в визге шпилей и грохоте металла. — Раз-два, взяли! Веселее, мальчики!
Мальчики! В устах главного боцмана это звучало не обидно, а задорно-ободряюще. Но еще больше подбадривал вид самого мичмана, работавшего во главе одной из групп.
Он нагибался, ухватывался за мокрую сталь, и в такт его движениям полтора десятка людей подхватывали трос. Трос толщиной с мускулистую руку понемногу выползал из воды, наматывался на шпиль, завитками ложился на палубу.
Во главе второй группы матросов работал боцман Ромашкин. Он первый сбросил пропитанную дождевой водой и потом рубаху, мышцы его худощавого стройного тела вздувались под полосами тельняшки. Бескозырка с золотыми литерами «Балтийский флот» плотно сидела на курчавой голове. Будто шутя, работал рядом с ним широкоплечий Мосин.
И Щербаков приноровился уже к общему движению. Даже летящий пригоршнями дождь не леденил теперь, а приятно освежал разгоревшееся лицо.
Ну, то-то, — услышал он рядом с собой голос Агеева. — В рукавицах-то работать способней. Почему без них вышли?
Поторопился, товарищ мичман, — сказал Щербаков, плотней надевая рукавицы.
А не слышали поговорки «Торопитесь медленно»? Всегда помните эту поговорку.
Он отошел от Щербакова. Сгибая бугристую от мускулов спину, помог другому матросу крепче ухватить буксир.
— Еще раз, орлы!
Вползая на палубу, тросы несли за собой клочья водорослей, прозрачную слизь медуз. Даже красный буек минного трала был подхвачен ими где-то в глубинах Балтийского моря.
Туман рассеивался, дождь утихал.
Четче вырисовывался на волнах приближающийся «Прончищев».
Издали он казался почти круглым. Теперь яснее были видны мощные обводы его бортов, две трубы, от которых летели к горизонту плоские дымовые облака.
Уже стало видно, как тросы, уходящие в море с палубы дока, вновь поднимаются из воды среди снежнобелой пены, бушующей за кормой «Прончищева».
А еще дальше чернел головной корабль экспедиции — маленький «Пингвин». Буксир, похожий издали на паутинную нить, связывал его с ледоколом. И посыльное судно «Топаз» пенило на траверзе дока еще затуманенную водную даль.
С «Прончищева» снова мигал сигнальный прожектор.
Буксиры выровнять и завернуть! — крикнул вахтенный офицер.
Буксиры выровнять и завернуть! — повторил, выпрямляясь, мичман.
Снял рукавицы, вытер ладонью лицо.
На корме «Прончищева», перед лебедкой с намотанным на нее тросом, стоял начальник экспедиции, держа мегафон под мышкой. Большое лицо капитана первого ранга блестело от дождя, борода намокла и потемнела, мокрая беловерхая фуражка была сдвинута на бритый затылок.
