Никитин, не выглядывать под повязку, не жулить. Разведчиков не проведешь! — крикнул тот же задорный голос.
А я разве жулю? — сказал Никитин. Сделал еще шаг. Доска под ним раскачивалась, выгибалась.
— Кого обманываете, товарищ Никитин? — прозвучал резкий голос человека в очках. — Надвиньте повязку ниже!
Толстяк вскинул руку, коснулся повязки и тотчас остановился, покачиваясь посреди доски, не решаясь идти дальше. Вот поднял было ногу, пошатнулся, вместо того чтобы шагнуть вперед, тяжело спрыгнул на каменистую землю.
— Тонет! Теперь обморозится! — весело закричали кругом.
Никитин сдернул повязку с толстощекого лица.
Говорю, некогда мне, ужин перепреет. И вовсе я не смотрел, товарищ политрук! Только с равновесия меня сбили ребята!
Ладно, рассказывай!
— Товарищ командир, вы следующий! — кричали кругом.
— А задачу отработать вам все-таки придется! — сказал человек с лейтенантскими нашивками вслед уходившему коку.
— Есть, отработать! — откликнулся уже возле двери кок.
Человек в командирском кителе снял очки, сунул их в карман, протянул руку к повязке. У него, показалось боцману, был немного рассеянный, как будто беспомощный взгляд — такими кажутся глаза людей, которые привыкли носить очки и пытаются обходиться без них.
Но взяв повязку, ловко и крепко затянув ее вокруг худощавого большеносого лица, командир разведчиков уверенно пошел по доске.
Он шел, осторожно выбрасывая ноги, балансируя слегка расставленными руками, чуть запрокинув стянутое повязкой лицо. Доска была длиной метра в четыре, очень легко прогибалась. Но командир шел уверенно, доска почти не шаталась под ним, как шаталась под ногами кока, остановившегося теперь у двери — посмотреть, как отработает задание командир.
Один раз нога в начищенном флотском ботинке повисла над пустотой, но человек в кителе тотчас снова нащупал доску подошвой, быстро дошел до конца и легко спрыгнул на землю.
— Помнится, товарищ Никитин, Стендаль писал, что храбрость итальянца — вспышка гнева, храбрость немца — миг опьянения, храбрость испанца — прилив гордости, — сказал он, сдернув повязку. — Что бы оказал Стендаль, если бы сейчас увидел вашу храбрость? Ну а теперь идите, чтобы не переварился борщ…
С улыбкой он вынул из кармана очки, тщательно протер стекла. Его глубоко сидящие глаза глянули на Агеева. Этот взгляд не казался уже боцману беспомощным и рассеянным.
— А теперь, может, попробует новичок? — оказал командир разведчиков.
— Есть, попробовать, — откликнулся Агеев.
