В прозе же я, на собственный взгляд, может быть, и неверный — единственный в отечественной литературе доподлинный (а не наносный) постмодернист (без обязательного знака плюс-минус). Всё-таки прочитал немало, память хорошая и трудолюбие присутствует.
Для вас творчество — воспроизведение реальности, жизнь или игра?
И то, и другое. Жизнь-игра.
Человек, играющий или же выигравшийся в какую-нибудь из ролей. То ли пассажира метро, то ли сочинителя историй и монологов.
Мой третий роман "Случайное обнажение, или Торс в жёлтой рубашке" сейчас почти полностью распечатан в периодике отдельными новеллами и журнальным вариантом в четвёртом номере "Невы" за 2004 год. Там каждую новеллу завершают стихопрозаические монологи.
Кого предпочитаете, кошек или собак?
Скорее собак. Но в семье всегда жили и те, и другие.
Кошки умнее. Больше и лучше понимают человеческую речь. Кот-приёмыш Мурзик различал смысл примерно 30-40 слов. Собаки тупее, но преданнее.
И дочь унаследовала эту же родовую форму симбиоза.
Кто вам ближе: писатели-временщики или писатели-пространщики?
Забавный вопрос. Время и пространство — мои излюбленные сферы. Недаром самый первый мой роман (до сих пор, увы, так и неизданный) называется "В другое время в другом месте". Там я увлёкся центонной словописью, встроив в современный плутовской роман о писателе Гордине цепь пародийных новелл на любимейшие книги Ха-Ха века (от Селина до Сартра), бурлескные графически и словотворчески.
Что заставляет вас выбирать тот или иной сюжет?
Интуиция или же сигнал из ноосферы.
Каков ваш предполагаемый читатель?
Чаще женщины от 16 до 36 и далее — до 90, возможно антибрутальные мужчины после 45. Два уровня: банальный, воспринимающий внешнюю остросюжетную канву, и интеллектуальный, вгрызающийся вглубь весьма сложного текста. Ведь мои произведения — густая смесь сиюминутных и вечных вожделений многолетнего усердного читателя.
Будущее ваших книг через 50, 100, 200 лет?
Встану в ряд классиков, равняясь на Лермонтова, Тютчева и Набокова.
Словарь, язык произведений, как он возникает, вырабатывается?
Долгий вопрос и долгий ответ. Нарабатывал всей жизнью и до сих пор нарабатываю. Учусь — у чувств, у народа, у улицы. У любимых писателей-классиков.
Вы одиноки? Семья мешает, помогает?
Женат почти 40 лет. Семья и помогает, и тяготит, но как мои герои Кроликов и Калькевич, увы, был робок и нерешителен по части жизненных перемен.
Плыл по течению и одновременно стоял на якоре, т. е. плавал вокруг да около наречённой и благоверной.
