На следующее утро Рэйф, Уаили и Лютер начали отбирать лошадей.
Кэтлин время от времени останавливалась и прекращала работу, чтобы посмотреть на них. Ее взгляд постоянно возвращался к Рэйфу. Ближе к полудню он снял рубашку, и каждый раз при виде его блестевшего от пота тела у нее под ложечкой появлялась странная дрожь.
Жеребца отпустили на волю. Он слишком долго жил на свободе, чтобы его можно было приручить. С ним отпустили и старых кобыл. Нескольких лошадей, оказавшихся больными или слабыми, убили. Кэтлин знала, что это делалось только из сострадания. Если их тоже отпустить, зимой они погибнут.
И все же с этим трудно было смириться.
К концу дня в загоне остались только первосортные животные. Взрослых будут объезжать, а за жеребятами наблюдать несколько месяцев. Лучших оставят, а остальных – отпустят.
На следующее утро началась работа Рэйфа. Он заарканил серую кобылу, что присмотрел еще у озера, и завел ее в один из небольших загонов за домом. Из окна кухни Кэтлин наблюдала за тем, как он работает над мустангом. Его приемы весьма отличались от приемов Уайли. Абнер заарканивал лошадь, завязывал ей глаза, взбирался на спину и затем кнутом с грузом, острыми шпорами и страхом «ломал» лошадь, нередко ломая и ее дух.
Рэйф поступал иначе. Все первое утро он провел, приучая кобылу к своему присутствию. Он расчесывал ее шкуру, пока та не заблестела серебром, словно атласная, а потом он принялся гладить руками ее спину, ноги, холку и шею. Он поднял каждую ее ногу и проверил, нет ли трещин в копытах, а потом оперся плечом о ее правый бок и закурил сигарету. Кобыла, привязанная к массивному столбу посреди загона, стояла не двигаясь и только шевелила изящными ушами.
Теперь, похоже, ею владел не страх, а любопытство.
– Ты что, хочешь научить ее курить, а не ходить под седлом? – Абнер свесился через ограду с наглым выражением лица и продолжил оскорбительным тоном:
– Черт побери, если ты будешь объезжать одну лошадь в день, мы не слезем с этих кляч до первого снега.
– Почему бы тебе не заняться своими делами, Уайли? – мягко ответил Рэйф.
– Дела на ранчо и есть мои дела, – парировал Абнер. Не сводя глаз с Галлахера, он горько произнес:
– Черт возьми, я был здесь главным ковбоем, пока не появился ты!
– Может, ты просто не работал так, как нужно.
– Послушай, ты, грязный полу…
Не успел Уайли договорить, как Рэйф уже был по ту сторону изгороди, сжимая руки на его горле.
– На твоем месте я был бы поосторожнее, – пригрозил Рэйф.
