– Не понимаю, почему возникли разногласия по этому поводу, – сказала Белла, обращаясь к деду на обратном пути из Палгрейва в Уэстмер. – Мне кажется, что сэр Джон всем распорядился очень правильно. Эдуард получает титул и поместье. Так и должно быть. Об остальных он тоже позаботился: троим мужчинам ежегодная рента и щедрые подарки дамам. Даже слуги не забыты.
– Конечно же, все довольны, – проворчал граф. – Но их беспокоит не поместье Джона. Они уже положили глаз на мое наследство, не говоря о титуле.
– Ваше? – удивилась Белла.
– У меня нет ни сына, ни внуков. Моим наследником был брат. Теперь, когда он умер, они слетелись, словно стая грифов, ожидая, когда я тоже загнусь.
– Ой, дедушка, я уверена, что это не так, – воскликнула Белла. Она не могла себе представить, что кто-нибудь из четырех троюродных братьев может оказаться таким корыстным. – Они просто тревожатся о вашем здоровье, вот и все.
– О, разумеется, – усмехнулся дед. – Придется мне жить вечно, чтобы разрушить их планы.
– Я надеюсь, что вы проживете очень долго, дедушка.
– Милое дитя, я-то знаю, что только ты этого хочешь. – Выглянув из кареты, он внезапно переменил тему разговора: сказал, глядя на унылый пейзаж, что ждет не дождется весны, когда на полях зарезвятся новорожденные ягнята. Белла сделала вывод, что умирать он пока не собирается.
Дед больше не возобновлял этого разговора, и жизнь потекла обычным чередом. Каждый день он завтракал у себя в комнате, затем следовал неторопливый туалет, после чего он спускался вниз в маленькую гостиную. Затем, если позволяло самочувствие, объезжал верхом поместье и беседовал с управляющим. Иногда его сопровождала Белла, и они в карете наносили визиты соседям. Обедали обычно в три, а ужинали в семь, после чего дед удалялся к себе и ложился спать. Каждое воскресное утро они ездили в церковь в деревню Уэстмер. После службы граф останавливался обсудить с пастором проповедь. Домой они возвращались как раз к обеду.
Помимо составления ежедневного меню с Мартой в обязанности Беллы входило написание писем для деда и чтение ему «Морнинг пост» и «Тайме», которые регулярно присылали из Лондона. Он также подписался на «Политический журнал», чтение которого, правда, часто заканчивалось взрывом негодования. Белла недоумевала: зачем просить ее читать ему вслух, если радикальные взгляды так сильно его раздражали? Граф называл это «ничтожным вздором», но у него была привычка не соглашаться ни с кем просто из-за любви к спору.
