— Так не плачут ни дети, ни женщины, — сказала Лоухи. — Так стенают только герои, бородатые богатыри.
Столкнула хозяйка Похьолы лодку в воду и поплыла быстро туда, где горевал старый Вяйнемёйнен. Отыскала она его в прибрежном ивняке под кустом крушины — горько скорбел старец, тряслась его борода, но уста его были закрыты.
— Что, жалкий старик, — сказала злая Лоухи, — видно, занесло тебя в чужую землю?
Гордо вскинул на ее слова Вяйнемёйнен голову:
— Сам я знаю, что попал в чужие пределы, но на родине был я знатен и жил в великой славе!
— Из какого же ты будешь рода? — спросила Лоухи. — Что ты за герой?
— Считался я доселе радостью родного края, — вздохнул мудрый старец, — был я рунопевцем в долинах Калевалы. А теперь, в несчастье, сам себя не узнаю.
— Садись, богатырь, в лодку, — сказала хозяйка Похьолы. — Отвезу тебя к моему дому, там и расскажешь свою судьбу.
Выйдя из сырых зарослей, сел Вяйнемёйнен в лодку Лоухи, и направила старуха ладью с гостем к своему дому. Там накормила она вещего певца досыта, высушила его платье, сводила в баню и растерла травными отварами. И так ухаживала за ним неделю, пока не стал Вяйнемёйнен здоров как прежде, — лишь после этого подступила старуха Лоухи к нему с расспросами:
— Отчего ты плакал, Вяйнемёйнен, на угрюмом мысу у края моря?
— Есть причина, — ответил Вяйнемёйнен. — Долго носила меня буря и били волны — далеко забросило меня от родимой земли. До сих пор я горюю, что оставил свой дом и приходится мне входить в незнакомые ворота и открывать чужие двери. Понял я, что в этом краю не мила мне даже береза, здесь словно дерется у нее каждая ветка — только ветер остался товарищем, потому что прилетел из Калевалы, только солнце мне по-прежнему друг, потому что светит и в Вяйнёле.
— Не печалься, Вяйнемёйнен, прогони тоску, Увантолайнен, — желая заманить красу Калевалы в свою землю, сказала хозяйка Похьолы. — Оставайся-ка здесь: в моем доме никаких забот знать не будешь — каждый день подавать тебе стану семгу да свинину.
Ответил на это мудрый старец:
— Самая лучшая пища отдает на чужбине горечью, всегда больше чести людям на родной стороне — хочу и я вновь вернуться домой, чтобы слушать в лесу знакомую кукушку. Лучше из лаптя воду пить в родной земле, чем в чужой стороне — мед из драгоценной чаши!
— Что сможешь ты мне дать, — спросила злая Лоухи, — если доставлю тебя прямиком в родимые края, укажу путь до самой твоей бани?
— А что бы ты хотела? Возьмешь шапку серебра — бери! Захочешь шапку золота — дам и золота!
