Фрайлинг… Замок моей мечты, мечта самой Иры Варенской… лучшее в мире место для влюбленных… милый, прекрасный Фрайлинг, в твоих старых седых стенах сбылись многие мои мечты, и мечты Ричарда тоже.
Как сказал Теннисон: «О, конец при жизни, дни которых не вернешь», – мы никогда не вернемся во Фрайлинг, но там мы оставили частицу своей души.
Влюбленные, вы, которые ютитесь в гостиницах, пытаясь спрятаться от чужих любопытных взглядов… за закрытыми дверьми… изо всех сил пытаясь забыть о чужих, холодных и неприветливых комнатах в объятиях друг друга… мне жаль вас. Мне так повезло во Фрайлинге. Я познала полное счастье с моим любимым. Жаль, что я не могу показать вам Фрайлинг…
Ричард! Случалось ли тебе когда-нибудь лежать ночью с открытыми глазами и представлять себе зажженные свечи в тяжелых канделябрах в гостиной у Иры или слушать журчание фонтана? А может быть, тебе представляются первые подснежники в феврале или первые мартовские нарциссы, пробивающиеся из-под земли неподалеку от Замка…
Благодарение Господу, что ты остался со мной, Ричард… и что сегодня вечером ты придешь ко мне. Да, Марион уехала, и ты сможешь прийти. А я снова забуду обо всем на твоей груди и буду чувствовать только твои поцелуи.
Три фотографии на моем столе: Ричард… Джон… Фрайлинг…
Я люблю вас. Я буду любить вас, пока я живу. А потом…
Моя мать была романтической женщиной. Мои самые главные воспоминания детства связаны с такими нежными, хрупкими и непрактичными вещами, как теплые ласки, страстные песни о любви, оборки и бантики, старые кружева, выцветшие ленты и сентиментальные фотографии.
Я родилась в юго-восточной части Лондона в 1908 году, в одном из уродливых, но удобных для жизни домов, на красиво обсаженной деревьями улице в фешенебельном тогда квартале Норвуд. Из наших окон было видно огромное сверкающее сооружение, известное под названием Хрустальный дворец. Когда я выросла, я изучила каждый уголок этого помпезного памятника викторианского искусства. У нас были «сезонные балы». Светлыми летними вечерами мы ходили смотреть фейерверк; часто водили меня и на большие концерты слушать знаменитый орган и не менее знаменитый и глубокий голос Клары Батт, когда она исполняла «Потерянную струну» или «Страну надежды и славы». Ее удивительное контральто победно возносилось к сводам зала, перекрывая звуки органа.
Когда мне было пятнадцать лет, умер мой отец, и я так никогда и не узнала, чем он занимался. Думаю, мама тоже этого не знала. Его адвокат сказал нам, что отец был посредником в одной из компаний. Иногда его дела шли хорошо, иногда плохо. Так или иначе, но он умер в один из тяжелейших моментов своей жизни и работы. Отец оставил уйму долгов, и мы потеряли все. Арест был наложен даже на его пожизненную страховку.
