Итак, не мытьем, так катаньем я все-таки отделался от Марианны. Сам себе напоминал болвана, который спросил у мудреца совета, как обрести бодрость духа, и получил рекомендацию поселить козу у себя в жилых покоях. Я понимаю — избавившись от козы, тот, вероятно, поднял свой угнетенный дух просто к горним высотам.
И никто мне теперь не мешал пить по вечерам глинтвейн в обществе Оскара и портрета Нарцисса, почти как раньше. Марианна не вылечила меня от тоски.
К тому же положение в стране оставляло желать много лучшего.
Правда, если верить донесениям Бернарда, сплетни обо мне нынче звучали как песня. Я в них представал, сравнительно с прежним, чище лебяжьего пуха: не труполюб, не мужеложец, не какая-нибудь другая неописуемая мерзость — всего-навсего выбрал себе в метрессы деревенскую дуру.
Господь Вседержитель! Наконец-то обо мне говорили почти то же, что и о любом из моих подданных. Хоть прикажи заносить эти сплетни в официальную летопись о правлении моей династии — в качестве образцовых. Тем более что я боялся, как бы эта благодать не пресеклась какими-нибудь свежими новостями о моих порочных наклонностях.
Но смех смехом, а дела шли неважно.
Над Междугорьем повис почти зримый призрак голода. Я боялся зимы: уже осенью в столицу потянулись нищие в надежде заработать или выпросить кусок хлеба. Я слишком хорошо себе представлял, каковы нынешние обстоятельства в северо-восточных провинциях, где засуха натворила больше всего бед, да ей еще помог Добрый Робин (горит он за это в аду, я надеюсь).
О южных землях я не особенно волновался. Бунт до них не дошел, там было спокойно, к тому же все-таки урожай на общем фоне выглядел терпимо. Я скромно надеялся, что юг хотя бы не будет отрывать меня от северных проблем, а в лучшем случае — оттуда можно будет привести зерно и овес, чтобы хоть немного опустить на севере цены на еду.
Я никак не рассчитывал, что главная проблема возникнет как раз на юге.
Наши неспокойные границы. И наши плодородные земли. И гадюки из Перелесья, которые постоянно творили бесчинства на нашей территории.
Я надеялся — опять-таки скромно, что наша Винная Долина, которую они одиннадцать лет назад отобрали у моего отца, заткнет им несытые глотки до тех пор, пока я не буду готов с ними посчитаться. Но, вероятно, у Ричарда Золотого Сокола — короля Перелесья — были очень толковые советники и в высшей степени опытные шпионы: его послов я при дворе не держал, да он и не слал. К чему вору послы?
