То лето, помню, выдалось урожайным: хлеба налились в четверть, и было очень много отменных яблок. К сентябрю яблони к земле гнуло. Просто золотые яблоки, с кулак величиной, — и все Междугорье пахло яблоками. И потом уже никогда не варили такого сидра и такого яблочного эля, как в ту осень.
В сентябре я тихо порадовался, что налоги хорошо собрали. А в октябре взбунтовались эти скоты бароны в Чернолесье и Розовых Кущах. В рот им дышло!
Верные вассалы подсчитали свои убытки. Урожай, конечно, урожаем. Но они же привыкли драть еще и сверху, а теперь за этим следили мои жандармы. И потом — они потеряли доходы со своей монеты. Я приобрел — да. Междугорье — тоже. Но они-то потеряли.
Так что заморозки я встретил там. В Розовых Кущах, в замке, который называли Соловьиный Приют. Я бы его назвал Тараканье Дупло. Они завесили щели гобеленами, потопали на тараканов, чтобы те разбежались с видных мест, и стряхнули пыль со столешниц. И это у них называлось приготовить теплую встречу обожаемому королю.
Целую неделю я прожил в этой дыре, улаживая дела. Со мной были премьер и шеф жандармов, которые возненавидели эти собачьи Кущи не меньше, чем я, потому что хлебнули моей доброй славы. Пребывание там пошло на пользу только моим гвардейцам: по ночам стояла такая холодища, что они к утру инеем покрывались. Для мертвецов — самое оно.
Но за неделю мы все-таки баронов усмирили и напугали. Кое-кого повесили, иным пригрозили. Показали гвардейцев и пообещали скормить губернатора виверне, если он не прекратит взбрыкивать, как норовистая кляча. И все сработало. Так что уезжал я с триумфом и насморком. И спину продуло.
Впрочем, моя репутация железной твари без сердца была так основательна, что даже сопли ее не подмочили. Демоны не хворают, как известно.
Наша дорога в столицу лежала через земли принца Марка, через знаменитый Медвежий Лог, но тем не менее я скорее склонялся к ночлегу на постоялом дворе, чем в замке дядюшки. И тут произошла удивительная вещь.
Я встретил у постоялого двора его самого. Они просто-таки выехали навстречу своему государю, как добрые вассалы, — дядюшка, кузен Вениамин, их бароны, их челядь…
И дядюшка выразился так:
— Дражайший племянничек, я счастлив, что мне удалось вас увидеть. Ваша скромность и стремление никого не обеспокоить переходят всякие границы: я ведь угадал, что вы свернете сюда, а не в мой дворец. Ну сколько же можно, мой дорогой, вам, государю великой державы, кормить блох в придорожных корчмах, когда каждый дворянин рад предоставить вам лучшие апартаменты в своем доме.
