Прошел год, прошел второй, третий приходил к повороту — на мою голову уже сложили все ругательства, которые знали, — но моя прекрасная супруга наконец все-таки начала полнеть.
Мне сказали: «Первый раз от тебя забрезжила какая-то польза».
Я тихо обрадовался. Я надеялся, что от меня отстанут. И отстали. Теперь занимались Розамундой. Маменька взяла ее жить в свои покои, вокруг нее всегда толпились дамы и повитухи, и я подумал, что Розамунда в какой-то степени заменила маменьке Людвига. А может, маменька ожидала, что моя жена родит ей нового Людвига, не знаю.
Я же очень продуктивно проводил время. Я учился.
Учителей у меня не было уже давно. С тех пор как я прикончил гувернера, придворные профессора и мудрецы ко мне в наставники не рвались. А батюшка решил, что если уж я умею читать-писать, то большего и не надо. И так от меня одна головная боль! А вот буду еще слишком умным…
Поэтому я до всего доходил сам. Дар много помогал — Дар и чутье. Но я все-таки понимал, что, будь у меня учитель, дело шло бы куда быстрее и толковее. А то я же совал нос во все книги подряд: что казалось непонятным — откладывал, выбирал что поинтереснее, начинал ставить опыты, соображал, что не знаю самого главного, — и снова лез туда, где сложно… Иногда впору было рыдать без слез и башкой о стену биться — так это оказывалось тяжело.
У меня, к примеру, в семнадцать на руках живого места не было — я учился поднимать мертвецов проклятой кровью. Удирал ночью на кладбище Чистых Душ, благо от дворца это четверть часа быстрой ходьбы, искал Даром могилу посвежее, рисовал каббалу, резал запястья, обращался к Той Самой Стороне, капал кровью на вскопанную землю…
Когда первый труп встал — у меня от радости дыхание сперло. Будто весь мир подарили. Могу! Додумался! Сил хватило! Прости Господи, извините за подробности, просто расцеловал эту квелую бабку, которая мирно опочила, наверное, от старческих болячек. Ничегошеньки она не могла: водила мутными гляделками туда-сюда и покачивалась, пока я танцевал вокруг нее; приказов не слышала и не понимала — но она все-таки встала, а потом легла на место. Я был такой счастливый…
Наверное, мои упражнения кто-то видел. Слухи обо мне пошли гадкие запредельно — все старые сплетни теперь просто в счет не брались. Не верьте, что я забавлялся с трупами девиц! Честное слово, мне это и в голову не приходило. Я одно время готов был переселиться в избушку кладбищенского сторожа, чтобы вообще с кладбища не вылезать. Да, у меня порезы на руках не успевали заживать, но чтобы обольщаться сомнительными достоинствами покойниц… Идиоты! Когда кто-нибудь из рыцарей днюет и ночует в конюшне, про него почему-то не говорят, что он справляет грех с кобылами.
