Тем чудеснее смотрелся из восточных двориков величественный храм с золотым крестом на огромном куполе, царивший над городом. Я обернулся, чтобы взглянуть на Святую Софию, и гордость переполнила мое сердце. Мы все-таки дошли до края Черного моря, присоединили к великой империи столицу древней Византии. Теперь Россия по праву могла считаться наследницей Второго Рима, а через него – и Первого. Водрузить крест на Святой Софии – не то же самое, что освободить Гроб Господень, но победа все равно была велика. И ведь не только Константинополь и проливы послужили причиной войны. Тогда, сто лет назад, православные народы были освобождены из турецкого рабства: свободу, независимость и право исповедовать православие получили греки, болгары и сербы. Россия стала по-настоящему европейской державой. Можно сказать, что с обретением Константинополя завершился тот процесс европеизации, что начал Петр Великий. И пусть в Европе косо поглядывали на наши шпаги, рубль был самой устойчивой валютой в Евразии.
Казалось, в центре Константинополя рынок – повсюду. Пожилой турок в небольшом дворике продавал вяленый инжир и изюм, орехи и мед. Рядом с ним расположился седобородый русский старик. Он торговал окаринами и глиняными флейтами. Я бы с удовольствием приобрел окарину, звучала она таинственно и прекрасно – как раз для этого древнего города, – но на ней нужно учиться играть. А я, увы, играю только на фортепьяно, да и то почти все забыл. Дженни, увидев окарины, оживилась:
– Огурцы! Сушеные… С дырками! Да они еще и из глины…
Старик взял инструмент в руки, дунул в него. Сухие, скрюченные, но ловкие пальцы пробежали, открывая и закрывая отверстия, и затейливая древняя мелодия полилась над улицей.
– Ах, – вздохнула девушка.
– Молодой человек, наверное, офицер? – спросил старик.
– В запасе.
Старик не стал спрашивать, в каком роде войск я служил, а сразу заиграл «По полю танки грохотали». Проникновенная, героическая и печальная мелодия в исполнении этого инструмента звучала поистине завораживающе. Если бы я был танкистом, то, наверное, расцеловал бы мастера. У пехоты другие песни, хотя и эту у нас тоже пели…
– Я куплю это! – Дженни полезла в сумочку за кошельком.
– И я куплю.
Окарины стоили недешево – это ведь не просто глиняные свистульки – русский мастер вложил в них много труда и часть своей души.
Через два дома от жилища продавца окарин оказалось еще одно небольшое кафе – здесь за стойкой стояла рыжеволосая женщина в красном платке и яркой вышитой кофте.
