– Я вас понял, - сказал Соломатин. - Но в нашем разговоре есть некое неудобство, Вы знаете, кто я. Я же не имею возможности произнести, с приятностями, ваше имя.
– Милый Андрей Антонович, это все мелочи. Вот вы придете в понедельник в «Аргентум хабар», я сама отыщу вас и, может быть, не буду вам противна. Вы ведь придете?
– Куда же я денусь, - сказал Соломатин, - от приза и лауреатства?
«Да на хрена вы мне сдались со своим "Аргентум хабаром"!» - высказался Соломатин, уже прижав трубку к аппарату. Наслышан он был о внезапных поздравлениях, призах и выигрышах, сам однажды поучаствовал в бездарно выстроенной авантюре, принесшей ему, суетившемуся, два целковых навара.
Но что же он, знаток превратностей жизни, не бросил трубку и не нагрубил звонившей? Именно, именно потому, что в преобразованиях голоса собеседницы учуял будто бы знакомое озорство или коварство, а с ними и опасность, какую следовало распознать.
Не Елизавета ли, урожденная Бушминова, кузина сестриц Каморзиных, прикинулась сотрудницей «Аргентум хабар» и назначила ему свидание в Столешниковом переулке? Впрочем, ей не обязательно было прикидываться. Она ведь где-то училась на курсах менеджеров и вполне могла практиковать в Столешниковом. Голос Лизаньки он, правда, запомнил не слишком хорошо, однако в интонациях посулившей приз было что-то от Елизаветы пока Бушминовой.
В Брюсовом переулке Павел Степанович не заводил с Соломатиным разговоров ни о семье, ни грядущем воздвижении бочки. Будто и не случалось блинного застолья. Не освежил он и пожелания исследовать шкатулку. А Соломатин в четверг пошарил в квартире в сомнительных местах и среднекисловское приобретение не обнаружил.
Сестриц же Каморзиных и их кузину Соломатин приказал себе забыть. И все, что он у них слышал и видел, вопреки совету Машеньки-Пузыря, не подвергать осмыслению. Забыл и не подвергал. Забот хватало. И согласился с тем, что голос раздававшей призы хоть и был ему впрямь знаком, на голос Елизаветы все же не походил. О чем он теперь жалел.
Уже утром в понедельник Соломатин понял, что как бы он ни хорохорился, а вечером в Столешников переулок на сборище мошенников и простофиль он отправится. Но при этом проявит свое неуважение к сборищу в «Аргентум хабар» свитером и джинсами. «Кстати, слово-то "хабар" было мне известно, но забыл… - сетовал Соломатин. - Надо заглянуть в Даля…»
Столешников переулок был, как всегда, мертвым. То есть, как всегда после закрытия Ямы и доступных московскому простонародью магазинов. Выяснилось, что «Аргентум хабар» процветает на задах дома с торговлей компьютерами. Соломатин предъявил паспорт, телефонную книжку, квитанции с печатями об оплате и был допущен к регистраторам.
