– Войти хочу!
– Кто такая?..
– Колесо от трамвая! – огрызнулась моя светлость, уязвленная тем, что ее не узнали. – Не видишь, что ли?!
– Вижу, – моргнул он. – Надо чего?..
– Щас по рогам схлопочешь, салага! – вылез крыс. – Открывай ворота, дубина, и бей в фанфары! Мы вернулись!..
– Ой! – шарахнулся стражник. – Разговаривает!..
– Где-то я это уже слышал… – театрально возвел очи к небу хвостатый. – Слышь, малахольный!.. Лучше по-хорошему открой, иначе я за себя не ручаюсь…
– Да я ведь только спросил… – струсил парень, исчезая. Одна створка ворот открылась.
– Вот так-то лучше! – кивнул Мышель. – Молодец. Стаська, дай ему автограф…
– Не надо!.. – испугался бедолага, пропуская меня внутрь. Он что, из деревни, что ли?.. Я задрала подбородок кверху и, напустив побольше важности, прошла за ворота… Улица была совершенно пуста! Я круто развернулась обратно:
– Эй ты! Чудо гороховое!.. А где все?
– Так на площади же! – удивился он, тараща на меня глаза. И чего пялится?.. Я в этот раз довольно культурно выгляжу.
– А что, на площади медом намазано?
– Нет… зачем?..
– Ой, как с вами тяжко… Что происходит-то?!
– Так ведь казнь же! – чуть не плача, сказал он. – Все там! А я тут, с вами…
– Какая еще казнь? – нахмурилась я. Сколько помню, Кирий был крайне либеральным и человеколюбивым правителем и публичных казней в столице не проводилось. Были, конечно, но всё шито-крыто, чтобы государственный престиж не подрывать… Да, много тут за полтора года изменилось!
– А вы не слыхали? – изумился стражник, прислушиваясь к далекому гулу. – Ведь изловили-таки его, змея подколодного!
– Кого?
– Так Деймера, кого ж еще! – радостно доложил паренек, беря под уздцы стоящую у стены лошадь. – На рассвете и казнят.
– Что?! – аж подпрыгнула я. – Кого?!
– Черного Воина! – сиял дурачок. – Уж как мы ждали.
– И еще подождете! – рявкнула моя светлость, отталкивая оторопевшего парня в сторону и вскакивая в седло. – Не вопи, лошадь верну…
Я дернула повод. Конь послушно заперебирал копытами… Я вам казню!… Совсем ум потеряли!.. Держись, любимый, я что-нибудь придумаю…
– Слушай, мать, – задумчиво сказал крыс, пока мы во весь опор мчались к городской площади. – А тебе не кажется, что общественности это может не понравиться?
– Меня это не колышет!
– Но ты-то одна, а их, извини меня, не в пример больше. Только в пятак схлопочем…
– А что ты предлагаешь? – Я натянула поводья, придерживая коня.
– Ну, не знаю… как-нибудь так, в обход…
– Объяснил! – почесала я в затылке.
