Из подслушанных разговоров Афанорелю удалось понять, что летчики с большим подозрением относятся к этому воздушному судну русских, к этой летающей казарме кавалерийского полка, что им очень хочется шарахнуть по ней ракетой и поглядеть, что из этого выйдет. И было очень страшно, поскольку почему-то казалось, что у них не может быть такой железной дисциплины, как у нас.
Афанорель переводил подслушанное Фаддею Абдуразяковичу, а тот лишь мрачнел лицом, но вслух ничего не говорил. Он вдруг все чаще стал делаться таким вот мрачным, даже со своими ближайшими помощниками перестал разговаривать, перешел исключительно на приказной тон, словно был прирожденным солдафоном, а не лейтенантом запаса.
Мукрулло совсем перестал общаться с больничными массами, а если общался с ними, то лишь на языке письменных приказов, которые по нескольку раз на дню приходилось вывешивать на бывшей "доске объявлений" все тому же Афанорелю.
Главврач явно превращался в диктатора, то ли он собирался до конца своих дней болтаться в воздухе, то ли не надеялся на мягкую посадку. Во всяком случае, было похоже, что он хочет успеть реализовать все свои наклонности. И дурные, и умные.
И о чем это они так долго и так секретно совещались с дядей Эрастом, который стал его последним ближайшим приближенцем, но уже ближе всех предыдущих, вместе взятых? И отчего это дядя Эраст после совещания с Мукруллой стал так пристально поглядывать на Владлена Сергеевича?
Скажем сразу, что эти вопросы так и остались без ответов. Видимо, несмотря на стремительность всяких перемен и событий, не достало времени на то, чтобы ответить на все вопросы. Полет ведь не мог продолжаться бесконечно. Он же проходил не в безвоздушном пространстве...
Над Атлантикой летели, ощущая некоторое беспокойство. Вдруг появились признаки того, что смерч идет на убыль, райбольница стала помаленьку терять высоту, это не было заметно невооруженным глазом, но любознательный Тимофеев и тут оказался молодцом, он утверждал, что, пользуясь настенным астероидом, с незапамятных времен висящим в приемном покое, а также сводками погоды, которые постоянно передаются наземными радиостанциями, может запросто определять высоту полета с точностью до десятка метров.
И скоро представилась возможность проверить его утверждение. Афанорель не самовольно, конечно, а по указанию Мукруллы взял да и установил прямую радиосвязь с одним из иностранных самолетов. Подобрал частоту, что ли. И запросил у него сведения о высоте.
