Произнося эти слова, герцогиня так нежно взглянула на Жака Клемана, что он как завороженный опустился во второе кресло.
На обед были поданы изысканные яства, драгоценные вина отливали рубином в хрустальных графинах. Слуги не появлялись — герцогиня сама ловко и изящно разрезала дичь и голубей, раскладывала по тарелкам паштеты, наливала вино.
Жак Клеман чувствовал себя словно во сне. Он ел и пил, не замечая, что ему предлагает герцогиня. Постепенно молодой человек опьянел, но не столько от вина, сколько от того чарующего и сладострастного зрелища, что было у него перед глазами.
Мария де Монпансье оделась в платье, достойное куртизанки. Прозрачная материя едва скрывала ее прекрасные формы. Безупречные руки и плечи были полностью обнажены. Декольте открывало белоснежную грудь. Нежную шейку украшало жемчужное ожерелье огромной ценности.
Жак Клеман не мог оторвать взгляда от этой женщины. Он любил Марию де Монпансье возвышенной, небесной любовью, но сейчас в душе его пробуждались земные чувства. Глаза искусительницы горели страстным огнем, и Жак Клеман то смертельно бледнел, то заливался краской. Коварная герцогиня все время подливала ему вина, и монах пил его стакан за стаканом.
Вина и пряные кушанья, изумительные ароматы, а главное — очаровательная женщина заставили Жака Клемана потерять голову. До этого дня он оставался чист душой и телом, не поддаваясь никаким соблазнам. Теперь же Клеман чувствовал, что смертный грех более не отвращает его. А Мария де Монпансье делала все, чтобы соблазнить монаха. Ее смех звучал сладострастно, глаза смотрели ласково, но в глубине души герцогиня злобно ликовала, наслаждаясь своей победой.
Однако когда они сели за стол, Мария завела с сотрапезником обыкновенную светскую беседу. Она словно делала вид, что не замечает волнения, охватившего Жака Клемана.
— Как я рада, — сказала герцогиня, — что к вам наконец-то вернулись силы и здоровье. Теперь вы вне опасности но в течение последних девяти дней я так боялась за вашу жизнь!
— Девяти дней? — удивился Жак Клеман. — Неужели, сударыня, я пробыл у вас девять дней?
— Конечно! Вы, похоже, ничего не помните… от лихорадки совсем потеряли память…
— Я действительно ничего не помню, сударыня!
— Не помните, как я вас нашла на улице? Вы были почти при смерти…
— Вы нашли меня? — прошептал в недоумении растерянный монах.
— Ну да! На улице, позади Собора Парижской Богоматери. Было часов десять вечера, я как раз возвращалась к себе во дворец, посетив одну особу (думаю, вы догадываетесь о ком идет речь)… Вдруг слуга с факелом, что сопровождал меня, крикнул, что наткнулся на дворянина, без чувств лежащего на мостовой. Я отодвинула шторки портшеза, вгляделась, узнала вас… Мне показалось, что вы мертвы… Боже, что я испытала в это мгновение!
