– Посмотрите.
Борис раздвинул кустики вереска. Рыжая дорожка струилась у его ног.
– Рыжие – самые кусачие, – мрачно заметил Борис.
– Разве нельзя было передвинуться? – спросил Алексей Палыч, стараясь придать своему голосу максимум деликатности.
– Они в штаны набились. От своих штанов я убежать не могу.
Алексей Палыч вздохнул.
– Да-а... Не везет.
– Пока только нам не везет, – уточнил Борис. – И вообще – в гробу видал я эту планету. Одних спасай, других спасай... Мы что, на спасательной станции работаем?
Борис погрозил кулаком в небо.
– Эй вы, забирайте свою физкультурницу!
Таким разъяренным Бориса Алексей Палыч еще не видел. Винил он во всем себя и старался придумать что-то, что могло бы отвлечь компаньона. Придумалось почему-то не самое умное.
– Вот, тебе таблетки оставили, – сказал Алексей Палыч.
Таблетки полетели в траву.
– А ребята хорошие, – примирительно сказал Алексей Палыч. – Ты заметил, они сразу согласились тебя нести?
– А я ничего не говорю, – остывая, пробубнил Борис. – Это я вроде дурачка.
– Не ты один, – уточнил Алексей Палыч. – Пойдем, а то отстанем.
– Подождут. Огонь-то у нас.
Борис оказался прав. На сей раз группа ждала их.
– Больше не отставайте! – крикнул Стасик. – Мы и так опаздываем.
– Интересно, куда? – буркнул Борис. – На кладбище, что ли?
Черный юмор Бориса и на сей раз не был оценен, ибо услышал его только Алексей Палыч, а он по природе был оптимистом.
Алексей Палыч проснулся незадолго до восхода солнца.
Вчера вечером они с Борисом оборудовали ночлег по всем правилам нарубили елового лапника, сделали подстилку; спать было не хуже, чем в палатках.
С вечера все намазались мазью, найденной Веником, даже и ему нос намазали, но он все слизал и остался в недоумении – почему так мало и так не вкусно?
Борис объяснил всем, как достался ему тюбик, и при этом оба заговорщика изучали выражение лица Лжедмитриевны. Но ребята по-прежнему грешили на Валентину. Та еще пять раз поклялась, что все проверяла по списку. Лжедмитриевна молчала, что было с ее стороны достаточно подло. Если, конечно, мазь украла она. Во всяком случае, мазаться она отказалась. Это говорило в ее пользу, если она хотела хоть как-то загладить вину. Но это же говорило против нее, ибо, значит, имелось что заглаживать. В общем, подозрения, разбавленные сомнениями, остались: все могло выйти случайно, но уж слишком много случайностей.
Вчера произошло еще одно событие, облегчившее душу Алексея Палыча. Он известил родителей Бориса. Не полностью известил, а процентов на восемьдесят: таков примерно был, по его мнению, коэффициент честности жителей родной области.
