Не слишком убедительно прозвучали слова Лжедмитриевны. Да и говорила она на этот раз ровно и бездушно, словно переводила с иностранного.
– Елена Дмитриевна, – сказал Алексей Палыч, с трудом и отвращением выговаривая имя и отчество, – мне нужно с вами поговорить.
– Подождите немного, – сказала Лжедмитриевна ребятам и снова зашагала к станции. У вокзального домика она остановилась. – Слушаю вас, Алексей Палыч. Только, пожалуйста, недолго.
– А вы мне не указывайте, – строптиво сказал Алексей Палыч. – Или у вас так принято – наводить на чужих планетах свои порядки? Может быть, вы скажете, что этот поход тоже не вмешательство?
– Если даже скажу, то вы не поверите.
– Теперь тем более не поверю: я убедился, что вы способны на ложь. Я имею в виду "проверку внимательности".
– Но ведь и вы способны, Алексей Палыч. Я имею в виду слежку за нами.
– А я повторяю: вас не просили устанавливать свои порядки на чужих планетах! – решительно сказал Алексей Палыч.
– Только не надо насчет порядков, – заявила Лжедмитриевна. – У вас уже давно пишут о преобразовании других планет. Вас об этом просили? Вы сначала свою преобразуйте. Хотя бы на ней наведите порядок.
– Да?
– Да.
– А ваше какое дело?
И тут Алексей Палыч, будучи человеком образованным и отчасти интеллигентным, с ужасом осознал, что затеял базарный разговор с Космосом. Лжедмитриевна – еще полбеды; она же не человек, она формула. Но ведь наверху всё слышали...
– Вот что, – строго сказал Алексей Палыч, – о преобразовании планет у нас пишут фантасты. Но даже они не имеют в виду планеты цивилизованные. А вот вы вмешиваетесь.
– Мы не вмешиваемся, – в который уже раз повторила Лжедмитриевна. – Да и не такие уж вы цивилизованные. Но спорить я с вами не буду. Что вы хотите сейчас?
– Отмените поход.
– Это уже невозможно. Можно было отменить до отправления электрички. Сейчас поздно.
– Что это значит?
– Вы не поймете или не поверите.
– Чего ты из себя воображаешь? – спросил Борис, до сих пор молча стоявший рядом.
– Боря, – тем же ровным голосом сказала Лжедмитриевна, – если ты хочешь со мной поссориться, то это бесполезно. Я ссориться не умею.
– Ну и давай лети домой.
С платформы донесся скандированный крик:
– Е-ле-на Дми-три-ев-на! Е-ле-на Дмит-рев-на!
– Мне пора.
– Я иду с вами, – решительно заявил Алексей Палыч. – И не подумайте возражать!
Елена, железная, Дмитриевна и ухом не повела, и глазом не моргнула.
– Теперь это неизбежно, – сказала она.
