Еду. Трясёт меня на избитой дороге так, что души в себе не слышу. Проехал километров этак сорок и вдруг слышу сзади, за спиной… детский плач. Оглядываюсь. Лежит, правда, на заднем сиденье куча всевозможных пожитков, но ребёнка среди них, понятное дело, нет. «Померещилось мне», — думаю. И еду дальше, А тут снова раздаётся жалобный писк. Ослышаться я никак не мог. Останавливаюсь, открываю дверь, заглядываю во все корзинки и вижу: из-под какого-то узла смотрит на меня безнадёжно заплаканная мордашка. Хватаю — и вытаскиваю что-то вроде большой муфты из медвежьего меха! С этой муфты смотрят на меня очень жалобно две пуговки. Неужели волчонок?
«Н-да, — думаю, — милые хозяева устроили мне приятный сюрприз. Вот так история!»
Делать нечего.
— Раз уж нам придётся путешествовать вместе, — обращаюсь я к сюрпризу, — то, дорогой друг, начнём с того, что ты умоешься!
И к озеру с господином волком. Едва удалось мне его отмыть! Во-первых, добрые люди его плотно накормили на дорогу; во-вторых, просёлок был чересчур неровный для волчьего младенца.
Умылись мы, поцеловались — волчонок оказался очень ласковым. Я положил его рядом с собой на сиденье.
Едем дальше. Заехали на хутор, напились молока. Всё превосходно. Только ночью — скандал! О том, чтобы спать где-нибудь, кроме как со мной в постели, не может быть и речи! Иначе — рыдания. Не знаю, устояли бы вы перед слезами сироты, у которого нет другой опоры, кроме вас, — я оказался неспособным на такую жестокость. И вот с той ночи всю дорогу спал я в одной постели с волком. С настоящим серым волком!
И если меня не постигла участь бабушки Красной Шапочки, то лишь потому, что мой серый волк прекрасно помещался у меня под мышкой. А голову клал всегда на подушку.
Мой Рекс — так мы назвали волчонка — был и позже самым ласковым существом на свете. Любил лизаться, ласкаться больше любого щенка. Единственное огорчение, которое он мне причинил, было разве то, что он поразительно быстро пришёл к убеждению, что я в сравнении с Крисей, дамой в вашем возрасте, просто нудный старик.
И всю свою любовь отдал он моей племяннице. Её он любил, а меня только уважал. А выбивалку совсем не любил.
С нашими дворовыми собаками волчонок жил в мире и согласии. Как и они, получал нахлобучки от Имки, кошки, суровой воспитательницы наших щенят. Да и в других отношениях его судьба ничем не отличалась от судьбы любого другого щенка, проводившего свою собачью молодость на нашем дворе. А по виду Рекс так напоминал собаку, что я не очень верил в его дикое, лесное происхождение и кровожадные инстинкты.
