В 1954 году мне впервые представилась возможность поехать за границу. И хотя с тех пор я объездила, можно сказать, весь мир, я ни разу не волновалась так, как разволновалась, услыхав, что есть возможность поехать ИБУСом (венгерский «Интурист». – Прим. перев.) в Чехословакию. Я без промедления купила роман Ивана Ольбрахта «Анна-пролетарка» и, пользуясь своим уже привычным способом, распутала по тексту загадку склонений и спряжений. Выделенные таким образом правила я записала на полях книги. От безжалостного обращения бедная книга пришла в такое состояние, что, когда я вернулась домой, она буквально разваливалась по листочкам. После этого понимать и переводить словацкие и украинские тексты стало уже нетрудно, но вот с болгарским было тяжелее. Может быть, я неправильно подступилась к нему? По просьбе одного издательства я взялась за перевод длиннющей статьи. То был политический текст, и казалось, что с имевшимися у меня знаниями славянских языков можно было бы хорошо с ним справиться. И все же потери были большими – все 30 страниц моего перевода оказались чуть ли не переписанными рукой редактора.
Мое знание итальянского языка имело некоторую предысторию. В начале сороковых годов один предприимчивый частник с Кёрут пытался «сплавить» итальянцам лицензию на машину, изготавливающую верхнюю часть обуви. Несмотря на добросовестное копание в словаре, в сделанном мною переводе осталось, должно быть, много туманных мест. Возможно, именно эта мистичность стиля и произвела на итальянцев такое впечатление, что они действительно купили лицензию.
Мои связи с испанским языком имеют более позднее происхождение. Взялась я за него во второй половине шестидесятых годов и, краснея, должна сознаться, что для чтения воспользовалась переводом на испанский тогдашнего глупейшего американского бестселлера «Gentlemen prefer blondes» («Джентльмены предпочитают блондинок»). Прочтя книгу, я проверила себя по хорошему учебнику Рудольфа Кирая, верно ли я вывела из текста основные грамматические правила.
Мои интересы все больше концентрировались на переводе: ведь Будапешт становился городом съездов и конференций. О духовной стороне этой, по-моему, самой интересной профессии я еще многое скажу в дальнейших главах. Здесь я только замечу, что мое первое выступление в качестве синхронного переводчика было настолько успешным, что один из удовлетворенных делегатов спросил, не пожелаю ли я переводить на одной из конференций в Западной Германии. Счастливая, я согласилась и, когда пришло письменное приглашение, почувствовала, что хотя бы из благодарности мне надо овладеть языком хозяев. Так, описав длинную дугу, моя карьера учащегося вновь привела меня к немецкому, изучение которого началось в свое время так бесславно.
