Тяжело ступая, пришел немолодой лейтенант, грузный, усатый, в выцветшей фуражке. Поглядел на утренних гостей так, будто они тут и должны были сидеть. Гости подвинулись на крыльце, давая ему дорогу. Полисмен отпер участок и исчез внутри, не прикрыв за собой дверь. Послышалась деловитая возня — двигались стулья, открывались и закрывались ящики, шумно закипела вода. Потом раздалось глухо:
— Ну заходите.
Двое вошли в полутемную комнатушку и остановились перед большим письменным столом — плечом к плечу, будто в строю.
— Габриель Барро, — представился лохматый. — Свободный художник.
— Эгон Эрвин Кнехт, — хрипло проговорил лысый. — Писатель-профессионал.
Подумал секунду и добавил:
— Дорого.
Лохматый недовольно покосился на лысого:
— Это, конечно, было обязательно.
— Себя уважать надо, — отозвался тот.
Полисмен не глядел на визитеров, он смотрел в монитор. Лохматый безошибочно нашел, где в стену вмонтирована камера, и небрежно помахал ей рукой.
— Лейтенант Ортега, — бросил полисмен, не отрываясь от монитора. — Э-э… Сеньоры. Не сочтите за неуважение, а можно пальчики ваши?
Лохматый и лысый коротко переглянулись.
— Время такое, никому верить нельзя, — объяснил лейтенант. — Смотришь на морду, вроде все сходится, а потом — бац! — инфа из округа, что морда-то краденая…
— Зачем тогда пальцы, давайте сканер, — предложил лохматый.
Лейтенант секунду подумал, кивнул и вытащил из-под стола белый пластиковый набалдашник на витом шнуре.
Лохматый запихал сканер глубоко под мышку. Когда то же движение повторил лысый, полисмен только головой покачал.
— Раньше слышал, но никогда не видел. Чип в сердце, мама дорогая… Пожалуй, это снимает все вопросы. — Лейтенант снова уставился в монитор. — Угу. Угу. Благодарю вас, сеньоры.
— Думали, врем? — спросил лохматый снисходительно.
— Ну… Уж больно у вас наружность… Небрежная. Опять-таки, вы в зеркало с утра смотрелись?
— Это скоро пройдет, — заверил лохматый. И добавил зачем-то: — Мой друг, видите ли, левша.
— А для чего у вашего друга на голове написано «Пупсик»?
— Это не я, — быстро сказал лохматый.
Лысый потрогал макушку и, заметно смутившись, потянул из кармана платок.
— Туалет вон там, — показал лейтенант.
Лысый четко повернулся на месте, покинув импровизированный строй, и отправился устранять непорядок.
— Отставники, значит… — протянул задумчиво лейтенант.
— Ушли на вольные хлеба. Возраст, здоровье… Да и нервы не казенные.
— На маслице-то хватает? На вольных хлебах?
