— Глухой номер.
Полубой хмыкнул:
— Если бы это было так, мистер Вилкинсон нас вряд ли сегодня посетил бы, Дик. Так что давай послушаем, что он нам скажет.
Сандерс фыркнул:
— Вот в этом между нами разница, Касьян. Мы — полевые агенты, привыкли сами нарывать себе информацию. А вы, чертовы русские диверсанты, просто ждете, пока вам преподнесут все на блюдечке с голубой каемочкой.
— Угу, ждем, — кивнул Полубой, — а потом идем и разносим все на молекулы. Напрочь обесценивая всю добытую такими тяжкими трудами вас, полевых агентов, информацию.
Оба хмыкнули, а затем, не выдержав, заржали в голос. Даже в углу рта Вилкинсона, похоже, мелькнула легкая улыбка. Впрочем, в этом Сандерс был не уверен…
— А почему бы просто не устроиться туда на работу? — продолжил, отсмеявшись, Дик.
— Дело в том, Сандерс, что они не берут людей с улицы. Сегодня устроиться полотером в штаб-квартиру «Макнамара инк.» сложнее, чем оперативником в Бюро. Для того чтобы хотя бы получить шанс представить дело их кадровому отделу, необходимо иметь, как минимум, годовую историю пребывания на Нью-Вашингтоне. Причем проверяемую историю.
— И в чем дело? Наши ребята разучились готовить легенды? — хохотнул Дик, но тут же осекся. Потому что Вилкипсон помрачнел.
— С тех пор как ты ушел, Дик, многое изменилось… — Он мгновение помолчал, а затем тихо произнес: — Неделю назад на работу в «Макнамара инк.» перешел Джозеф Коешти.
— Джо? — изумленно ахнул Саидер. Джозеф Коешти был заместителем Вилкинсона по кадровой работе. Вилкинсон кивнул.
— Да… поэтому я могу быть твердо уверенным в том, что десяток сотрудников точно работает на меня, но быть уверенным в том, что кто-то из остальных не работает на Макнамару — нет. — Он повернулся к Касьяну: — Понимаете, мистер Полубой, наша демократия — это один из мифов. На самом деле любая свобода выбора в столь сильно структурированном обществе возможна только за счет того, что в нем наличествует несколько конкурирующих центров силы. То есть все эти разговоры о правах человека, о свободе выбора, о правах меньшинств и так далее навсегда остались бы лишь разговорами, если бы, не выступая в защиту чего-нибудь и, соответственно, против одного из центров силы, вы не выступали бы в интересах какого-нибудь другого. Иногда даже совершенно не зная и не желая этого. Хотя настолько наивных людей у нас сейчас почти и не найдешь. Поэтому когда у нас затевается какая-нибудь гражданская кампания, то среди ее организаторов, причем, как правило, не из числа наиболее известных и уж явно не из тех, что являются, так сказать, ее «знаменами», эти обычно из числа искренне уверенных в своей правоте простачков… обязательно находятся люди, которые способны просчитать, против кого вырисовывается удар и кто для них конкуренты. И запросить у этих конкурентов поддержку: когда в виде информационной кампании в принадлежащих данной группе средствах массовой информации, когда в виде юридической помощи за вроде как символическую цену со стороны аффилированных с этой группой юридических структур. — Вилкинсон слегка сморщился и, отвлекшись от темы, пояснил: — Наши адвокаты любят громогласно заявить, что, мол, готовы сражаться за попранные интересы простых граждан за символическую плату в один доллар, — это хорошо влияет на имидж, но очень далеко от истины… когда используя поддержку входящих в этот центр силы политиков, а когда и прямым финансированием. И это вполне нормально. Пока… — тут Вилкинсон вздохнул, — один из центров силы не оказывается сильнее всех остальных вместе взятых…
